Мораль басни Пестрые овцы и ее анализ (Крылов И. А.)
В басне “Пестрые овцы” Лев сам хотел изничтожения овец, но тем не менее Крылов внимательно следит – а как работает система, то есть что она собой представляет.
Басня начинается так. Лев невзлюбил пестрых овец и хотел было просто перевести их, однако это было бы неправосудно, ведь, замечает Иван Андреевич,
Он не на то в лесах носил венец,
Чтоб подданных душить…
Перед нами извечная проблема “правосудия”. Как необходимого прикрытия душегубства. В этот мир истребления подданных “под сению закона” и законности
Вслед за “обстановкой” быстро следует и узел завязки:
Как сбыть их и сберечь свою на свете славу?
Вопрос посложнее гамлетовского. Правосудный Лев в строгом соответствии с законом зовет к себе на совет Медведя с Лисой. Косолапый без дальних разговоров советует “овец передушить”. Невдомек ему было, что этого-то царь и не хотел.
Он боялся “публичного оказательства”. Он желал соблюсти декорум законности. А вместе с тем и свою славу – мудрого, доброго и справедливого царя. Потому-то Лев и нахмурил брови: Медведь был не столько груб, сколько откровенен.
Прям.
В этом отношении ее речь – образец. Лиса проявила подлинную заботу о “меньшем брате”. В своем “смиренном” выступлении она предложила отвести им луга с обильным кормом,
А так как в пастухах у нас здесь недостаток,
То прикажи овец волкам пасти”.
Это мнение “в совете силу взяло”. И не могло не взять: при явном душегубстве царь оставался в стороне. А это именно и требовалось.
Думается, что в этом и пафос басни.
Она сложна по своей проблематике. Здесь и тема власти как тема жестокости, насилия, произвола, истребления подданных; вместе с тем – необходимость благородных прикрытий для грязных дел; рядом с ней – тема лицедейства и лицемерия; а тут же обличение царского правосудия и правопорядка…
Но обо всем об этом Крылов писал и раньше. А вопрос о потребности и жажде царя остаться в стороне, если не ошибаемся, поставлен впервые в этой басне. Видимо, к 1824 году у поэта накопились новые наблюдения, которые и породили рассказ “Пестрые овцы”. Заострена здесь и тема “правосудности”, вдохновившая поэта еще в 1808 году на басню “Волк и Ягненок”.
Проблема правосудия в “Пестрых овцах” усилена. Ведь Лев хотел истребить только пестрых овец. А придав делу форму законности, он добился того, что стало мало не только пестрых овец, но и гладких.
Под покровом благородного прикрытия не только творятся черные дела, но они усиливаются, усугубляются, так сказать, чернеют еще более. Эту логику благородных, легальных прикрытий Крылов и вскрыл в 1824 году.
Во всем этом и дала себя знать система. Она срабатывает безукоризненно даже при выключении главного ее элемента. Когда же включен и он, она работает сверх всякой возможности, перекрывая все “проектные мощности”.
А как же все-таки с царем? Остался ли он в стороне? Все происходит идеально. Басня заканчивается словами:
Какие ж у зверей пошли на это толки? –
Что Лев бы и хорош, да все злодеи волки.
Лев-таки остался в стороне. Честь и хвала системе. Она идеальна…
А что же тогда сказать о Крылове, который в 1824 году не только вскрыл общую сущность самодержавной власти, как власти насилия и грабежа, но продемонстрировал всю утонченность приемов эксплуатации народа и эксплуатации общественного мнения? Разоблачил все приемы, ухватки, увертки защитников и глашатаев самодержавия, все “прелести” избиения народа под видом защиты его интересов и заботы о его “блаженстве”?
Но поэт бросил и личный упрек царю. Упрек в презрении и ненависти к народу, в том, что царь, главный виновник народных бед,- первый лицемер, скрывающий преступление под покровом лицемерия, а лицемерие скрывающий высокостью и благородством дум и помыслов своих. Скрывающий разработанной формой перекладывания ответственности за все черное и преступное на плечи других. Этому подчинен и служит огромный аппарат “советов”, “собраний”, “совещаний” при особе государя,- аппарат прятания концов в воду, аппарат перекладывания с больной головы на здоровую.
Одновременно это и аппарат готовности и послушания. Готовности сплошной и абсолютной. К тому же готовность сулит и достаток.
И немалый.
Но Крылов и этим не ограничил свою задачу. Обвинив царя, доказав его вину перед обществом, поэт одновременно показал и то, что царь вне вины. Главный виновник вне вины, вне обвинений и даже вне подозрений.
Более того, поэт продемонстрировал, как работает этот механизм обеления главы самодержавного государства. Первого преступника и первого виновника. И это в 1824 году!
Когда не все было ясно и декабристам.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...