Мораль басни Рыбьи пляски и ее анализ. Два варианта басни (Крылов И. А.)

“Рыбьи пляски” – известнейшая басня. Эта басня дошла до нас в двух вариантах, так как первый ее вариант не пропустила цензура. Хотя второй вариант более отделан, для нас больший интерес представляет первый, “черновой”, ибо он в духе всего творчества Крылова и, естественно, “в духе” прогрессивной русской литературы.

У первого, “чернового”, варианта неблагоприятная для властей развязка.

А развязка – наиболее чуткая категория художественного произведения к политике. “

От Крылова, собственно, требовали

“квартального”, чтоб он пресек зло. И “квартальный” явился. А так как это была басня, то он явился в образе самого Льва – квартального на троне. Но это уже был не Крылов (поэт не жаловал квартальных на троне), а мы говорим о Крылове.

Потому и обратимся к первому (“черновому”) варианту басни.

Она начата очень энергично – крепким сгустком типического. От жалоб на богачей и судей

Лев вышел из терпенья,

Пустился сам свои осматривать владенья.

Речь идет о массовом недовольстве в стране. А поистине замечательное “сам” держит на себе всю басню. Ведь “сам” был недоступен.

Но

“сам” и всемогущ. И если дело дошло до самого “самого”, то, стало быть, дела-то очень плохи. В этом суть завязки. Ее идеи, выраженной столь цельно и столь энергично.

И что же сделал всемогущий “сам”. Он был одурачен и обманут. Ему сказали, что мечущиеся на сковородке рыбы “пляшут от радости” – царя увидели. И он поверил, поверил в то, что край благоденствует.

И здесь встает неизбежный вопрос: почему же столь легко удалось обмануть владыку. Обманут ли он или хотел быть обманутым? Отсюда: главное в изучении творчества поэта – изучение атмосферы происходящего.

Именно на этом все построено у Крылова.

В самом деле, вдумаемся, вглядимся: край стонет. От вечных жалоб даже Лев, до которого не все доходит, вышел из терпенья. И вдруг его грубо дурачат: стоны подданных выдают за клики ликования.

А что же Лев? Что? Ясно что – выведенный из терпенья стонами и жалобами бедняков, мудрый Лев “верит” Первому, кто пожелал его одурачить.

Полагаем, мы имеем полное право на вывод: этого не могло быть, если бы Лев “сам” не желал быть обманутым, если бы он сам при случае не обманывал всех россказнями о благоденствии своего края. Другое исключено совершенно. На этом, на невозможности быть обманутым грубой ложью, все и построено у Крылова.

Поэт обличает здесь не хитрость старост и не глупость царя, а всю систему пошлого и подлого лицемерия и лжи, где в роли главного лицемера выступает “сам” Лев. Он награждает за ложь, за лесть, за лицемерие, за достигнутые успехи в “благоденствии” края и всех своих владений. Он доволен своим аппаратом лжи.

Еще изволя раз на пляску их взглянуть,

Отправился в дальнейший путь.

Он еще и наслаждается страданиями своих подданных – важная черта рассказа. Что же получилось при насильственной переработке басни?

Басня явно проиграла в своем единстве, цельности и энергическом движении идеи. Она стала вялой. Она потеряла не только в остроте мысли, но и как художественное произведение она поблекла.

При (относительно) равном содержании она стала длиннее более чем в полтора раза (45 стихов вместо 27). При явном стремлении поэта ее украсить (Крылов ввел излюбленный и, пожалуй, необходимый образ Лисы) она проигрывала и в красочности, ибо стала дряблой и растянутой.

Давайте сравним начала. А Крылов был гением начал – он одним махом вбрасывал читателя в самую суть дела. Что характерно и для начала вышеприведенного “чернового” варианта.

А теперь почитаем “последнюю редакцию”. Лев, имея не только леса, но и воды в области своей, собрал зверей на совет, чтобы решить, кого поставить в воеводы над рыбами.

Как водится, пошли на голоса –

И выбрана была Лиса.

Может быть, само по себе это и хорошо. Но все это уже было и не раз. Поэт наносит удар по законности, представительству, совещательным органам при царе и т. д. Но в данном случае уходит из-под удара “сам” Лев. Если в “Пестрых овцах” Лев был главным виновником неправды, как и в первом варианте “Плясок”, то здесь он уже носитель справедливости.

Старое как мир: законы святы, да исполнители лихие супостаты. Что совершенно не похоже на Крылова, обличителя системы и главы ее – царя, Льва. Если в других баснях “совещатели” делали то, что хочет “сам” Лев, то здесь, по сути, воля Льва и голосовавших советников разошлись. Не Лев, а Лиса виновата:

Вот Лисынька на воеводство села:

Лиса приметно потолстела.

Кум и сват ее удит рыбу, тогда как Лиса с бережку рядит, судит.

Уже 13 стихов, а это все еще вступление. Но вот, наконец, рассказ начался. Но как он начался!

Послушаем.

Но плутни не всегда удачно сходят с рук…

(На эту тему написана басня? Нет, это не Крылов)

Лев прослышал о том, что творится у него во владениях,

И, улуча свободные часы,

Пустился сам свое осматривать владенье.

Уже 18 стихов. А “в черновике” все это уложилось в 4.

“Окончательная редакция” сняла всю остроту басни, сделала ее длинной и вялой, отвела удар от главного виновника, переложила вину на стрелочников, а картину всеобщей неправды и несправедливости превратила в частный случай.

И уже слово “сам” в окончательной редакции звучит совершенно по-иному. “Сам” из главного виновника притеснений превратился в носителя справедливости и гуманности. Чему соответствует и конец басни. После слов о пляске от радости (уже произнесенных не Мужиком, а Лисой, что художественно более убедительно) идет следующая концовка последней редакции – “последней воли” поэта.

Кстати, довольно трудная для прочтения.

Не могши боле тут Лев явной лжи стерпеть,

Чтоб не без музыки плясать народу,

Секретаря и воеводу

В своих когтях заставил петь.

Скопление ударных (боле тут Лев), ничем не вызванное, с двойным т (тут) заставляет читателя спотыкаться. Но главное, конечно, не в этом. Главное в том, что нарушена атмосфера рассказа полной неожиданностью произошедшего. Лиса в таких случаях наперед знает, что произойдет.

Она умна, хитра, она – великий психолог, она не могла так грубо ошибиться. Это, кажется, единственный случай у Крылова, когда Лев не “клюнул” на лесть Лисы.

Итог: басня в последней редакции неорганична, она противоречит всему Крылову, Крылову-художнику. А так как законы современной текстологии обязывают исполнять последнюю волю художника лишь в том случае, если эта воля была его собственной, а не внешней волей, то мы считаем, что при напечатании басни в основной текст надо помещать первый вариант – “черновик”, а беловую редакцию, поскольку есть свидетельства, что она – плод давления властей на Крылова, и художественно менее убедительна, следует давать в приложении. Ибо здесь в когтях у Льва пел сам Крылов.

В книге В “Рыбьих плясках” (первый вариант) удар направлен против Льва: он виновник всего. В “Рыбьих плясках” (второй вариант) вина перелагается на подчиненных.

В “Рыбьих плясках” (первый вариант) подчиненный нагло и грубо лжет Льву, зная, что правда царю не нужна; и Лев верит лжецу, никакого сомнения не закралось к нему при абсолютном неправдоподобии лжи (что нарушало закон самой лжи) ; в “Рыбьих плясках ” (второй вариант) умный, тонкий и хитрый подчиненный (Лиса) нагло и грубо дурачит Льва, что нарушало художественное целое, отмеченное и Крыловым: Лев не мог “явной лжи стерпеть”, а Лиса, зная Льва, зная, что ее ждет жестокая расправа, будто бы могла “явно лгать”! Концы с концами явно не сведены.

Наконец, в “Рыбьих плясках” (первый вариант) страдают и без того обездоленные, порок торжествует; в “Рыбьих плясках” (второй вариант) порок наказан, виновников ожидала жестокая кара, царь выступил в роли защитника своего народа и носителя идеи справедливости.