Идейно-художественное своеобразие цикла “Маленькие трагедии” Пушкина А. С
“Маленькие трагедии” создавались в Болдине в 1830 году, когда в Москве свирепствовала эпидемия холеры (что нашло фактическое отражение в сюжете “Пира во время чумы”).
Все “маленькие трагедии”, составляющие цикл, – переработки, как указывает сам Пушкин, уже известных произведений или сюжетов. Однако, здесь есть определенная мистификация. В “Скупом рыцаре” указывается, что это “Сцена из Ченстоновой трагикомедии”. Ho у Ченстона (Шенстона) нет такой пьесы.
В английской литературе такого произведения вообще нет,
Пушкин перевел ее полностью, убрал второстепенные детали, сжал действие, сократил число персонажей, ввел две песни – Мери
Основной пафос “Маленьких трагедий”, а соответственно, то, что их объединяет в единое целое – попытка показать в разных аспектах ценность нравственных законов, их непреложность. Пушкин показывает несколько вариантов отхода людей от нравственных законов (по разным причинам) и приходит к выводу, что любой отход от нравственного закона приводит к деградации личности, человек лишается самого главного – смысла своего бытия. Пушкин как бы кладет на одну чашу весов нравственный закон, а на другую помещает попеременно человеческие соблазны.
В “Скупом рыцаре” это власть. Для Барона скупость и накопительство – не цель. Золото и деньги для него лишь олицетворение власти над людьми.
Ему достаточно даже не самой власти, а осознания собственной силы, возможности того, что “стоит лишь захотеть…” Под воздействием этой страсти происходит постепенная деградация человека в Бароне. Нравственные ценности замещаются у него жаждой власти (она же жажда денег). В результате в Бароне не остается никаких человеческих черт, никаких человеческих чувств – ни любви к сыну (он даже обвиняет его в попытке убить отца), ни любви к ближнему, ни сострадания.
Последние его мысли перед смертью – о ключах.
В “Моцарте и Сальери” – это слава. Сальери всю жизнь добивается славы, но, достигнув ее, понимает, что природа творчества иная – пример тому Моцарт. Творчество, по Пушкину, это воплощение радости жизни, чувство полноты бытия.
Сальери свою творческую деятельность подчинил совсем иному – для него главное не творчество, но то, что это творчество дает – успех, слава. Для того, чтобы добиться признания, он “поверяет алгеброй гармонию”. Его творчество, основанное на соблазне (слава), не является творчеством истинным, а по Пушкину, и не может являться таковым.
Именно от того, что изначальные побудительные мотивы в творчестве Сальери не были нравственны, возникает порочный круг. Одни безнравственные поступки порождают другие. Жажда славы порождает в Сальери зависимость от мнения толпы, лишает его свободы, а без свободы никакое творчество невозможно.
То, что Сальери начинает завидовать Моцарту, закономерно. Моцарт создает гениальные произведения, но именно потому, что не ставит своей целью славу и шумный успех. То, что для Сальери непостижимо (Моцарт останавливается слушать уличного музыканта), для Моцарта – способ чувствовать себя свободным, ощущать полноту и радость бытия.
Своим существованием Моцарт опровергает систему ценностей Сальери, и для Сальери (который уже преступил нравственный закон, взявшись за творчество с нечистой целью) само собой разумеющимся представляется выход – отравить Моцарта. Одна из центральных идей Пушкина – идея о том, что гений и злодейство – две вещи несовместные. Злодейство – результат ложного пути, результат нарушения нравственного закона, к злодейству идут достаточно долго, постепенно, и на первый взгляд незаметно. Последние раздумья Сальери именно об этом – был ли убийцей “создатель Ватикана”.
Для Пушкина ответ очевиден – нет.
В “Каменном госте” Пушкин на противоположную нравственному закону чашу весов кладет волю личности, “эго” отдельного человека. Философия Дона Гуана – философия индивидуализма (герой-индивидуалист – центральный персонаж романтических произведений, напр., в “Дон Жуане” Байрона). Однако у Пушкина противостояние героя-индивидуалиста и общечеловеческих нравственных законов доведено до максимума. Дон Гуан сознательно попирает их, чтобы ощутить свою волю, власть.
Он противопоставляет свою волю Божьему промыслу, стремясь в своем своеволии сравниться с богом. Именно таков пафос “Каменного гостя”. He случайно Дон Гуан, убив Дона Карлоса, тут же, при убитом, объясняется в любви Лауре, не случайно вспыхивает страстью к Донне Анне только после того, как узнает, что она – вдова убитого им человека.
Решив соблазнить Донну Анну, Дон Гуан преследует цель гораздо большую, чем просто любовь смертной женщины. Это его соревнование с богом. Сцена приглашения Статуи в гости к Донне Анне – подтверждение тому. Дон Гуан умело манипулирует сознанием людей, используя при этом в качестве наживки, в частности, и нравственный закон.
Соблазняя Донну Анну, он уверяет, что под воздействием любви к ней стал добродетельным человеком, давая, таким образом, своей жертве возможность примирить в своей душе противоречия между страстью и нравственным законом – по словам Гуана, Донна Анна, отвечая на его любовь взаимностью, наставляет его на путь истинный, таким образом получается, что ее любовь имеет якобы нравственную миссию. Сцена явления Статуи Командора – высшее наказание “своевольному” человеку за попытку состязаться с Богом.
В “Пире во время чумы” Пушкин на противоположную нравственному закону чашу весов кладет смерть, осязаемым воплощением которой и является Чума (не случайно у Пушкина “Чума” пишется с большой буквы – это символ). Осознание неизбежности смерти преследует всех живых существ. Чума лишь обостряет это чувство. Герои “Пира…” как бы задают самим себе и окружающим извечный вопрос: какой смысл этой жизни, если рано или поздно она все равно прекратится, все будет прах, все позабудется?
Личность, нетвердая в убеждении незыблемости нравственных законов, в их абсолютной ценности, не способна противостоять в ситуации, когда для нее не решен этот вопрос. Вальсингам и его гости веселятся, предаются разврату и пьянству, но во всем этом мало радости – повсюду чувствуется смерть. И основное, что заставляет их веселиться – это страх смерти. Их веселье – это не ощущение полноты жизни, радости бытия, но попытка заглушить страх смерти.
Некоторое сознание ценности нравственных законов еще теплится в душе присутствующих (песня Мери), Вальсингам сам осознает, что разрушает свою душу, что дух его погублен и уже почти мертв (гимн во славу Чумы, разговор со Священником).
Таким образом, “Маленькие трагедии” представляют собой своего рода философский манифест Пушкина, отражение его представлений о творчестве и о смысле жизни.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...