Роль православия в системе ценностей эммигрантов

Особая роль в системе ценностей, сохранение которых эмиграция считала своим историческим предназначением, принадлежала православию. До революции интеллигенция много пи­сала о кризисе исторической церкви, запятнавшей себя откро­венной службой власти. Но развернувшаяся в революционной России борьба с религией, попытки ее полного искоренения из сознания и души народа были для эмиграции важнейшим пун­ктом, не позволявшим идти ни на какое примирение с новой властью. Философская мысль и литература русского зарубежья остались явлением православной

культуры по своим основам, источником вдохновения.

Религиозные поиски, христианская проблематика были свойственны почти всем ведущим писате­лям зарубежья (за исключением, может быть, М. Алданова и В. Набокова), а для целого ряда художников революция стала тем событием, которое вызвало коренной перелом в их миро­воззрении, привело к церкви (как, например, это было с И. Шмелевым и Б. Зайцевым).

Стремление утвердиться в своей “русскости” (“Родиться русским, им остаться, И это счастье уберечь, Когда бы где бы ни скитаться – Таким, как деды, в землю лечь”, – писал Н. Евсеев в 30-е годы) не означало

того, что эмиграция полно­стью отгораживалась от Запада. Напротив, одной из своих задач русское зарубежье считало необходимость шире открыть запад­ному миру русскую культуру, уроки русской истории.

Сознание своей высокой миссии, ощущение слитности с тысячелетней историей и культурой России объединяло эмигра­цию и позволило говорить не просто о русских людях в изгна­нии, но об особом историко-культурном и духовном явлении, получившем название “Русское зарубежье” (Г. Струве), “зару­бежная Россия” (П. Ковалевский).

Соответственно вместо назва­ния “литература эмиграции” гораздо чаще стали употребляться названия “русская литература за рубежом”, “зарубежная рус­ская литература”, а позднее и “литература русского зарубежья”, что более отвечает сути явления.