Творческий путь Ахматовой А. А

Творчество Анны Андреевны Ахматовой — не просто высший образец «женской» поэзии («Я научила женщин говорить…» — писала она в 1958 г.). Оно являет собой исключительный, ставший возможным только в XX в. синтез женственности и мужественности, тонкого чувства и глубокой мысли, эмоциональной выразительности и редкой для лирики изобразительности (наглядности, представимости образов).
Будучи с 1910 по 1918 г. женой Н. С. Гумилева, Ахматова вступила в поэзию как представительница основанного им направления акмеизма, противопоставлявшего

себя символизму с его мистикой, попытками интуитивно постичь непознаваемое, расплывчатостью образов, музыкальностью стиха. Акмеизм был весьма неоднороден (вторая крупнейшая фигура в нем — О. Э. Мандельштам) и просуществовал как таковой недолго, с конца 1912 г. примерно до конца 10-х гг. Ho Ахматова никогда от него не отрекалась, хотя ее развивавшиеся творческие принципы были разнообразнее и сложнее. Первые книги стихов, «Вечер» (1912) и особенно «Четки» (1914), принесли ей славу.

В них и последней дореволюционной книге «Белая стая» (1917) определилась поэтическая манера Ахматовой: сочетание недосказанности,

не имеющей ничего общего с символистской туманностью, и четкой представимости рисуемых картин, в частности поз, жестов (начальное четверостишие «Песни последней встречи» 1911 г. «Так беспомощно грудь холодела, / Ho шаги мои были легки. / M на правую руку надела / Перчатку с левой руки» в массовом сознании стало как бы визитной карточкой Ахматовой), выраженность внутреннего мира через внешний (нередко по контрасту), напоминающая о психологической прозе, пунктирная сюжетность, наличие персонажей и их кратких диалогов, как в маленьких сценках (критика писала о лирических «новеллах» Ахматовой и даже о «романе-лирике»), преимущественное внимание не к устойчивым состояниям, а к изменениям, к едва наметившемуся, к оттенкам при сильнейшем эмоциональном напряжении, стремление к разговорности речи без ее подчеркнутой прозаизации, отказ от напевности стиха (хотя в позднем творчестве появится и цикл «Песенки»), внешняя отрывочность, например начало стихотворения с союза при его малом объеме, многоликость лирического «я» (у ранней Ахматовой несколько героинь разного социального статуса — от светской дамы до крестьянки) при сохранении признаков автобиографизма. Стихи Ахматовой внешне близки классическим, их новаторство недемонстративно, выражается в комплексе признаков. Поэту — слово «поэтесса» Ахматова не признавала — всегда нужен адресат, некое «ты», конкретное или обобщенное.

Реальные люди в ее образах зачастую неузнаваемы, несколько человек могут вызвать появление одного лирического персонажа. Ранняя лирика Ахматовой преимущественно любовная, ее интимность (формы дневника, письма, признания) в значительной степени фиктивна, в лирике, говорила Ахматова, «себя не выдашь». Свое, сугубо личное творчески преображалось в понятное многим, многими переживаемое.

Такая позиция позволила тончайшему лирику стать впоследствии выразителем судеб поколения, народа, страны, эпохи.
Размышления об этом вызвала уже Первая мировая война, что сказалось в стихах «Белой стаи». В этой книге резко усилилась религиозность Ахматовой, всегда важная для нее, хотя не во всем ортодоксально православная. Мотив памяти приобрел новый, во многом надличностный характер. Ho любовные стихи связывают «Белую стаю» со сборником 1921 г. «Подорожник» (от названия «Лихолетье» отговорили друзья), на две трети состоящим из дореволюционных стихов.

Страшный для Ахматовой 1921 г., год известия о самоубийстве любимого брата, год смерти А. А. Блока и расстрела Н. С. Гумилева, обвиненного в участии в белогвардейском заговоре, и 1922 г. отмечены творческим подъемом вопреки тяжелому настроению, личным и бытовым неурядицам. 1922 годом датирована книга «Anno Domini MCMXXI» («Лета Господня 1921»). В 1923 г. в Берлине вышло второе, расширенное издание «Anno Domini…», где гражданская позиция поэта, не принявшего новых властей и порядков, была заявлена особенно твердо уже в первом стихотворении «Согражданам», вырезанном цензурой почти из всех поступивших в СССР экземпляров книги.

Ахматова в ней оплакивала безвременно ушедших, погубленных, с тревогой смотрела в будущее и принимала на себя крест — обязанность стойко перенести любые тяготы вместе с родиной, оставшись верной себе, национальным традициям, высоким принципам.
После 1923 г. Ахматова почти не печаталась до 1940 г., когда с ее стихов был снят запрет по прихоти Сталина. Ho сборник «Из шести книг» (1940), в том числе из отдельно не выходившего «Тростника» (цикл «Ива»), был именно сборником по преимуществу старых стихов (в 1965 г. в состав самого большого прижизненного сборника «Бег времени» войдет тщательно просеянная в издательстве «Седьмая книга», также отдельно не печатавшаяся). В пятой, «Северной элегии» (1945), Ахматова признавалась: «И сколько я стихов не написала, / И тайный хор их бродит вкруг меня…» Многие опасные для автора стихи хранились лишь в памяти, из них впоследствии вспомнились отрывки. «Реквием», созданный в основном во второй половине 30-х гг., Ахматова решилась записать только в 1962 г., а напечатан он был в СССР еще через четверть века (1987).

Немногим менее половины опубликованных ахматовских стихов относится к 1909-1922 гг., другая половина создавалась в течение более чем сорока лет. Некоторые годы оказались совершенно бесплодными. Ho впечатление исчезновения Ахматовой из поэзии было обманчиво.

Главное — она и в самые тяжелые времена создавала произведения высочайшего уровня в противоположность многим советским поэтам и прозаикам, чей дар постепенно угасал.
Патриотические стихи 1941-1945 гг. («Клятва», «Мужество», «Победителям», стихотворения, позже составившие цикл «Победа», и др.) укрепили положение Ахматовой в литературе, но в 1946 г. она вместе с М. М. Зощенко стала жертвой постановления ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград»», обвинившего ее поэзию в безыдейности, салонности, отсутствии воспитательного значения, причем в самой грубой форме. Критика на протяжении ряда лет занимается ее поношением. Поэт выносит травлю с достоинством. В 1958 и 1961 гг. выходят небольшие сборники, в 1965-м — итоговый «Бег времени».

Творчество Ахматовой на исходе ее жизни получает международное признание.
Поздние стихи, собранные автором в несколько циклов, тематически разнообразны: афористическая «Вереница четверостиший», философско-автобиографические «Северные элегии», «Венок мертвым» (преимущественно собратьям по перу, нередко также с тяжелой судьбой), стихи о репрессиях, «Античная страничка», «Тайны ремесла», стихи о Царском Селе, интимная лирика, напоминающая прежнюю любовную, но проведенная через поэтическую память, и т. д. Адресат поздней Ахматовой — обычно некое обобщенное «ты», объединяющее живых и мертвых, дорогих автору людей. Зато лирическое «я» теперь не многоликая героиня ранних книг, это образ более автобиографический и автопсихологический. Часто поэт выступает от лица выстраданной истины.

Ближе к классическим стали формы стиха, торжественнее интонация. Нет прежних «сценок», прежней «вещности» (тщательно отобранной предметной детализации), больше «книжности», сложных переливов мысли и чувства.
Крупнейшим и самым сложным произведением Ахматовой, над которым она работала с 1940 по 1965 г., создав четыре основных редакции, стала «Поэма без героя». В ней подчеркивается единство истории, единство культуры, бессмертие человека, содержатся зашифрованные воспоминания о последнем годе перед мировой катастрофой — 1913-м — и Первая мировая война выступает как предвестие Второй, а также революции, репрессий, вообще всех катаклизмов эпохи («Приближался не календарный — / Настоящий Двадцатый Век»). Вместе с тем это произведение глубоко личностное, насыщенное намеками и ассоциациями, явными и скрытыми цитатами из литературы XIX и XX вв.