Анализ стихотворения Толстого «Во дни минувшие бывало…»

Произведение, датированное периодом до 1866 г., вошло в небольшую группу стихотворений, обнаруженных спустя семь лет после кончины автора. Композиция текста основана на традиционной для толстовской поэтики параллели, сопоставляющей пейзажную зарисовку и внутренний мир героя.

Стихотворение начинается с изображения гармоничных и радостных «дней минувших». Поэт четко определяет время лирической ситуации — начало весны, пробуждения природы «от продолжительного сна». Лексическая анафора «когда» заостряет внимание на временном

ориентире.

Какие изменения происходят в художественном пространстве? Лаконичные пейзажные доминанты — журчание ручьев и появление первоцветов — соседствуют с подробными описаниями природных деталей. В число последних входят образы прострела, «кувшинчика синего», и свежего луга.

Лирический субъект с любовью и тщанием воспроизводит внешний вид скромного цветка, не упуская из вида и «пушистый» бутон, и «мохнатый» стебель. Обобщенный образ луга наделяется деталью, поражающей сказочной роскошью: молодую сочную траву украшают «звезды золотые».

С подробными характеристиками

упомянутых выше образов неразрывно связаны эмоции героя: вид первоцвета пробуждает «радость чистую», а чувства, возникшие во время прогулки по лугу, напоминают удовольствие и душевный подъем, вызванные встречей со старым другом. Смятение, волнение, круговерть веселых мечтаний — сложный эмоциональный портрет лирического субъекта выполнен в жизнерадостных оттенках.

Счастливым ощущениям прошлого противостоят печальные настроения, характеризующие нынешний момент, «пору иную». Со временем уныние усиливается, и рост отрицательно окрашенного чувства соотносится с картиной весеннего вечера. Визуальный образ темнеющего небосвода предваряет появление трех акустических доминант: шуршания тростника, звучного журчания воды и жужжания насекомых.

Лексемы «грустней» и «звучней» поддерживают основную параллель художественного текста: первая из них относится к миру эмоций, вторая участвует в описании деталей пейзажа.

Финальные строки вносят новые ноты в образ лирического «я». Героя, постепенно погружающегося в подавленное, депрессивное состояние, начинают тревожить мрачные предчувствия. Элегические мотивы, крепнущие в концовке, представляют «неожиданный удар» грядущих потрясений как закономерный конец, предопределенный лирическому субъекту.