Чехов сегодня и всегда

Идея этого специального выпуска была подсказана нам участниками Летней шко­лы «Читаем Чехова», которая впервые прошла в августе 2006 года в Мелихове и, кажется, обещает стать регулярной. Съехавшиеся в эту школу учителясловесники и ученые­чеховеды на разные лады говорили об одном и том же: столь привычный нам Чехов сегодня, как никогда, труден для чтения и понимания. Его короткие рассказы обманчиво прозрачны, его ставленныепереставленные пьесы «непонятнее иероглифов».

Современный интеллектуальный мир поклоняется Чехову, театр

и кино XX-XXI веков считают его чуть ли не своим родоначальником — и в то же самое время нынешние российские школьники отказываются читать и воспринимать этого самого Чехова.

У «школьного» Чехова — целый ряд проблем. Одна из самых существенных — что выбрать? Традиционный школьный набор (рассказы, «обличающие пош­-лость») многих перестал устраивать, но не потому, что плохи сами тексты — просто методические (да и литературоведческие) подходы к ним уже набили оскомину учителю. От этих подходов веет слежалой пылью.

Желание стряхнуть ее с чехов­ских страниц ощущают и педагоги, и ученые. Об этом,

в частности, говорится в статьях популярного учителя-словесника Н. А. Шапиро и секретаря Чеховской комиссии И. Е. Гитович: они с разных сторон подошли к одной и той же проблеме — как говорить сегодня, с нынешними детьми о Чехове? Читая их материалы, понимаешь: выбор текстов, безусловно, важен, но еще важнее выбрать Верную интонацию.

Ее отсутствие убьет любое, даже незачитанное произведение классика — и наоборот, с этой интонацией можно (и даже нужно!) прочесть именно сегодня вечных «Ионыча» и «Крыжовник».

Практические материалы к конкретным урокам, собранные в единый блок, говорят о Чехове по-разному, но, как нам кажется, именно с нужной интонацией. Среди них есть и разработки занятий по конкретным произведениям (статьи Л. Бороздуновой, А. Иллюминар­ской), и материа­лы к анализу тек­ста (статья Н. Капус-тина), и методические подсказки (статья С. Волкова). К этому блоку мы можем отнести и прилагающуюся к номеру брошюру Т. Рыжковой: она посвящена киноинтерпретациям известных чехов­ских рассказов и содержит множе­ство практически ценных и методически выверенных наблюдений над текстами писателя.

Особое внимание хотели бы обратить на материалы, посвященные драматургии. Они касаются «главной» «школьной» пье­сы Чехова — комедии «Вишневый сад» (кстати, с буквой Е в этом названии не все до конца ясно, о чем вы узнаете из нашего «Задания со звездочкой»). Наряду с фрагментами из хорошо популярного нашим читателям учебника И. Сухих (он же автор и «Листков календаря», посвященных «апрельскому» событию в жизни Чехова — отъезду на Сахалин) мы публикуем проблемную статью М. Лазаревой.

Она затрагивает очень сложный вопрос о религиозной основе творчества Чехова, который не имеет в науке однозначного истолкования. Здесь много спекуляций, домыслов и умолчаний; думаем, что эта статья позволит нам открыть на страницах газеты серьезную дискуссию — о границах интерпретаций, о возможностях прочтения классики под религиозным углом зрения, о биографической подоплеке произведений.

Собственно говоря, проблема «белых пятен» в биографии Че­хова стала еще одной ключевой проблемой для участников Летней школы. Несмотря на многолетние усилия чеховедов-биографов, интерес к личности писателя не до конца удовлетворяется их разысканиями (об этом, в частности, идет речь и в интервью В. Б. Катаева, одного из крупнейших современных ученых, занимающихся Чеховым). Отчасти в нашем тематическом номере восполняют этот пробел материалы Л. Бушканец и Н. Громовой: они позволят по-новому — с опорой на незнакомый для многих учителей-словесников биографический материал — построить уроки по такой традиционной школьной теме, как «Жизнь и творчество…».

Во многих материалах номера — не только в рецензиях на книги — затрагивается еще один существенный вопрос, важ­ный для словесника: что стоит и что не стоит читать о Чехове современному учителю. Оказывается, здесь много своих драматических сюжетов и казусов; познакомившись с выдержками из иных книг, впору составлять специальный список под грифом «Опасно для здоровья». С другой стороны, существует и «джентльменский набор» книг, без знакомства с которыми приходить к детям «преподавать Чехова» сегодня никак нельзя. О них тоже говорят авторы нашего номера.

Обширная тема «Чехов вне урока» (музеи, экскурсии, внеклассная деятельность) только намечена нами — мы надеемся продолжить ее на страницах других номеров. Темы для дальнейшего разговора — это и поста­новки чеховских пьес в театрах (от школьных до академических), и Чехов в Интернете, и Чехов на экзамене… Чехов неисчерпаем — и это радостно.

Отдельного обсуждения потребует весьма важный вопрос, который был поставлен участниками Летней школы и от решения которого во многом зависит успех изучения Чехова. Звучит он очень просто: когда читать Чехова? Речь идет о старшей школе, в которой традиционно Чехов завершает собой 10-й класс.

Оставленный на май, когда силы детей и учителей уже на исходе, когда все нацеливаются на лихорадочную подготовку к экзаменам (или итоговым контрольным) и одновременно изнемогают от ожидания лета и каникул, Чехов становится мукой, уже не прочитывается, не «проживается», а «пересиживается». Учителя гонят программу, «закрыв глаза», школьники ускользают от их педагогического воздействия каждый на свой лад.

Многие преподаватели переносят изучение Чехова в 11-м классе на сентябрь — и надо сказать, выигрывают от этого. И не только потому, что Дети «свеженькие»: просто Чехов по большому счету уже писатель нового, ХХ века, он не столько продолжает или закрепляет существующую традицию, сколько формирует новую, открывая дорогу и прозе начала века, и «новой драме», и кинематографу, и даже… исканиям футуристов. Может быть, неслучайно одну из своих самых ярких статей посвятил ему Маяковский.

Послушаем «горлана-главаря», «грубого гунна», столь противоположного по нашим меркам тихому и интеллигентному Чехову: «Конечно, обидитесь, если я скажу: — Вы не знаете Чехова! — Чехова? — И вы сейчас же вытащите из запыленной газетной и журнальной бумаги крепко сколоченные фразы. «Чехов, — глубоко протянет поэтоволосый лирик-репортер, — это певец сумерек». «Защитник униженных и оскорбленных»… «обличитель-сатирик», «юморист»… Мне же хочется приветствовать его достойно, как одного из династии «Королей слова»…»

За что же ценит Чехова Маяковский? А вот, например, за что: «Чехов высшую драму дает простыми, «серыми» словами: Астров: «А, должно быть, теперь в этой самой Африке жарища — страшное дело»» .

Запишите эту фразу лесенкой — она волшебным образом превратится в одну из самых характерных «маяковских» строк, обнаружит и внутренний ритм, и скрытую трагическую энергию, возникшую на стыке переживаемых героем ощущений и принципиальной «косвенности» (Е. Эткинд) его речи.

Перед нами — новое слово, сказанное сознательно по-иному, открывающее новые возможности для выражения смысла. Не потому ли Маяковский горячо приветствовал Чехова в первую очередь как «сильного, веселого художника слова»?

У нас тоже есть возможность вместе с нашими учениками увидеть «Чехова, творящего слово». Для этого надо не бояться пробовать. Начать можно прямо сейчас: май еще не наступил…

Отложите изучение Чехова до сентября — не пожалеете! А оставшиеся месяцы можно отдать чтению — Чехова и о Чехове. Упоительное занятие.

Правда ведь, вы давно ему не предавались?