Верлибр в жанре эпитафии

Оригинально использовал форму автоэпитафии американский поэт Эдгар Ли Мастерс (1869-1959). Малоизвестный поэт-любитель в 1915 году издал “Антологию Спун-Ривер”, которая сделала его знаменитым, а книга долгие годы оставалась бестселлером и переводилась на многие языки мира. Через десять лет он выпустил “Новый Спун-Ривер”. В совокупности обе книги объединили пятьсот пятьдесят эпитафий жителей маленького вымышленного городка на Среднем Западе.

Это своего рода загробные монологи бывших обитателей Спун-Ривера, похороненных на кладбище,

расположенном за городом на холме. Автоэпитафии принадлежат политикам и безбожникам, богачам и нищим, умершим своей смертью и погибшим во время Гражданской войны между Севером и Югом.

Прочитав “Греческую антологию”, куда были включены греческие, римские и византийские эпитафии, Мастерс задумал обновить архаичный жанр, посвятив эпитафии своим землякам и современникам. Эпитафии Мастерса написаны в одних случаях гекзаметром, в других – верлибром, иногда – ямбом и хореем. Цикл автоэпитафии объединен несколькими сюжетными линиями, воссоздающими жизнь провинциального города на рубеже эпох: выборы

мэра и окружного судьи, строительство церкви и водопровода, введение сухого закона, религиозные распри и политические дрязги, любовные истории и семейные драмы. О пережитом вспоминают старики и дети, старые девы и похитительницы мужей, пьяницы и ханжи, редакторы и поэтессы, городские сумасшедшие и доморощенные философы.

Всех их доконала людоедка-Жизнь, которую они не забыли и в загробном мире. Рассказывая о себе, они невольно вступают в споры с соседями, оправдываясь в грехах и преступлениях, они сообщают множество нелицеприятных фактов о тех, кто выдает себя за праведника. У Мастерса в итоге этой многоголосицы получился своеобразный “роман в эпитафиях”, запечатлевший образ одноэтажной Америки накануне первой мировой войны.

Опыт по-своему уникален, однако это исключение только подтверждает исчезновение жанра эпитафии (автоэпитафии) из современной поэзии.

Специально созданные эпитафии стали постепенно вытесняться цитатами из Библии и классической поэзии. Примером достойных эпитафий могут служить поэтические тексты О. Ф. Берггольц и М. А. Дудина, посвященные памяти погибших в блокаду ленинградцев, похороненных на Пискаревском кладбище.

Что же касается эпиграммы, то она интегрировалась в современной периодической печати, служа комической добавкой к серьезным произведениям. Лет десять назад широкое хождение имели эпиграммы В. Гафта на деятелей театрального искусства. Опубликованные, они обнаружили дилетантский уровень сочинителя, да интересны они оказались довольно узкому кругу людей, близких к театру.

Попытки придать эпиграмме не сатирический, а лирический характер, как это было в античности, иногда предпринимаются, но успеха не приносят. Так, вряд ли можно назвать удачными “Лирические эпиграммы” С. Я. Маршака.

Вот пример наугад: Свиньи, склонные к бесчинству На земле, конечно, есть, Но уверен я, что свинству Человечества не съесть.

Получилась не эпиграмма, а незатейливый детский стишок. Неслучайно, что этот опыт Маршака почти забыт. Эпиграмма окончательно определилась как малый лирический жанр сатирической направленности. Сегодня удачи в этом жанре редки.

Объясняется это тем, что эпиграммы не пишут большие поэты, жанр отдан на откуп профессиональным острословам.