Анализ стихотворения Ахматовой “Лотова жена”

В основу небольшого цикла “Библейских стихов” легли известные ветхозаветные сюжеты. Оригинальная интерпретация легендарных сцен вывела на первый план образы главных героинь – женщин искренних, эмоциональных, сильных духом. Автор сосредоточивается на изображении кульминационного момента в жизни персонажей: душевная боль, которая их одолевает, вызвана страданиями любви, гордостью и отчаянием, мучительным выбором между повелениями долга и сердца.

В произведении “Лотова жена”, написанном в 1924 г., читатель застает героиню

в минуты величайшего потрясения. Она вынуждена покинуть родной город – спешно и навсегда.
Расстановка персонажей, представленная в зачине, имеет важное значение для понимания идейного содержания текста. Праведник, муж героини, послушно следует за ангелом. “Огромный и светлый”, он не испытывает никаких сомнений, полностью доверившись воле высших сил. Безропотное и уверенное движение супруга подчеркивает силу душевного смятения его жены.

Внутренний голос, тревожащий женщину, призывает ее в последний раз взглянуть на родные места. Он вызывает в памяти знакомые картины: красные островерхие крыши,

площадь, двор, “окна пустые” оставленного семейного гнезда. Детали городского пейзажа, поданные по принципу сужения пространства, отсылают к разным периодам жизни женского образа.

Каждая из примет урбанистической зарисовки наполняется личным, интимным смыслом, бесконечно дорогим для страдающей души.

Преступившую наказ героиню находит немедленная и страшная кара: путница внезапно останавливается, “смертная боль” сковывает ее глаза. Превращением тела, полного сил, в “прозрачную соль” завершается зловещая трансформация провинившейся.

Финальный фрагмент вносит новые интонации в подчеркнуто бесстрастную манеру лирического повествования, характерную для стилистики цикла. Сочувствие, вызванное осознанием всей глубины личной трагедии, звучит в последнем двустишии стихотворения. Лаконичная формула представляет авторскую трактовку поступка Лотовой жены, на первый взгляд необдуманного и легкомысленного.

Та, что нашла силы отказаться от спасения ради “единственного взгляда”, достойна вечной памяти. Она осталась верна своему прошлому, несчастной и грешной, но единственной и бесценной родине.

Сложная стилистика цикла объединяет признаки эпического и драматического начал: первое проявляется в масштабности обобщений, второе – в накале страстей, достойном античной драмы.