“Трагический гуманизм” барокко

Глава 3. Педро Кальдерон и барокко

3.5. “Трагический гуманизм” барокко
Обратимся к нескольким примерам, в которых ярко проявляются образы барокко, сложные по характеру, в которых прежде всего чувствуется сочетание полярных начал, явно контрастных, намеренно сопоставляемых для выявления внутреннего напряжения данного образа. Таковым представляется нам образ Фернандо. В одном из первых своих монологов герой выражает противоречивое восприятие мира.

Перед читателем раскрывается природа “трагического гуманизма” барочной

философии, что познало Новое время. Слова героя “Я знаю, я смертен” – своего рода окончательный аргумент в споре о том, что такое, кто такое человек. Это даже не атом и уж тем более не венец творения, и не царь природы, а действительно “тень, промелькнувшая на мгновение и исчезнувшая навсегда из мира” (Паскаль).
В то же время здесь перед нами раскрывается та внутренняя напряженность, что владеет душой и разумом человека данной эпохи. Подтверждением тому могут служить слова героя: “То не отчаянье, не думай. Меня не отвращает жизнь…”. Человек жаждет жить полнотой самой жизни, но разум, но вера как необходимое ограничение стоят на страже человеческих чувств, особенно страстей.

Человек каждую секунду обязан и должен помнить о смерти как о чистоте своих помыслов и поступков. Образ предстает в своей контрастности, соединяя в одном понимании понятия “жизнь” и “смерть”. Образ метафоричен и риторичен прежде всего.

Выражение “колыбель как гроб” – это одновременно понятие “жизни” и понятие “смерти”, которые выступают как единое целое – две стороны одной линии – линии жизни.
Кроме того, слова “вверх”, “вниз”, “поднимаются”, “опускаются” – символ строгой определенной вертикальной направленности мира и разума человека (как готический стиль в искусстве). В готике нет сомнений в призвании человека, в барокко это же признание приходит через преодоление человеческой сущности в мучительном отказе от чувственной природы, собственной плоти (как быть с ними – ведь в этом и сам человек), отсюда образное нагромождение барокко, невозможность или ненужность сфокусировать четкость и точность изображения.
Жизнь сложна, поэтому и отображение его должно быть сложным. В строках: “Так близко мы живем от смерти, // Так тесно при рожденьи нашем. // Сливаются черта с чертой, // И колыбель, и ложе мглы…” проявляется не отчаяние человека, а волевое признание скоротечности человеческой жизни, которая дается от бога как линия судьбы. Не случайно герой несколько раз повторяет, варьируя слова, высказывание: “Рождаясь, человек всегда есть раб судьбы своей и смерти”.