ПОВЕСТЬ О МЕРКУРИИ СМОЛЕНСКОМ

Наиболее значительным из известных нам памятников смоленской литературы рассматриваемого периода является легендарная повесть о Меркурии, избавителе Смоленска от татарского разгрома. Возникла она, очевидно, на основе устного народного предания, сложившегося в связи с тем, что во время татарского нашествия в 1237-1238 гг. татары не дошли до Смоленска, и город, таким образом, не был разорен. В повести рассказывается о попытке татар завладеть Смоленском, но эта версия не подтверждается никакими историческими свидетельствами.

Существуют две

редакции повести, из которых вторая подразделяется на четыре подредакции.

По первой, старейшей редакции, возникшей, видимо, не раньше конца XV в., в связи с установлением в это время в Смоленске церковного почитания Меркурия, содержание повести сводится к следующему.

В Смоленске жил благочестивый юноша Меркурий, “цветый преподобным житием”, “постом и молитвою сияя, яко звезда бо-гоявленна посреде всего мира”. Он часто приходил в Крестовоздви-женский монастырь молиться за мир. В ту пору “злочестивый царь” Батый пленил Русскую землю и пошел с великою ратью к Смоленску, остановившись в тридцати

верстах от города, пожирая церкви и побивая христиан. Смольняне пребывали в великой скорби, молясь в соборной церкви о спасении города.

И в это время было “некое смотрение божие ко гражаном”. В Печерском монастыре, стоявшем за городом, явилась богородица пономарю (сравни сходный эпизод явления богородицы пономарю в житии Алексея человека божия) и велела ему позвать к себе Меркурия. Явившемуся на зов Меркурию богородица повелевает отомстить за христиан и победить злочестивого Батыя и все войско его. Тут же она говорит ему, что после победы Меркурия к нему подойдет человек “красен лицем”, которому Меркурий должен отдать все свое оружие, и этот человек отсечет ему голову.

Взяв в руки свою голову, Меркурий должен направиться в свой город, и там он примет кончину, а тело его будет положено в церкви богородицы.

Услышав эти слова, Меркурий затужил и заплакал. Он, окаянный и непотребный, не имеет силы на такое трудное дело, и неужели, спрашивает юноша, у богородицы нет небесной силы, которая могла бы победить злочестивого царя? Но он не ослушивается богородицы, берет у нее благословение и, выйдя из церкви в полном вооружении и сев на стоявшего поблизости “прехрабра” коня, идет против Батыя и побеждает его, скача по полкам, “яко орел по воздуху летая”; Батый же, одержимый страхом и ужасом, отходит от города и, придя в Венгрию, там погибает.

Как сказала богородица, перед Меркурием предстает после этого “прекрасен воин”, которому Меркурий, поклонившись, отдает свое оружие, и тот отсекает ему голову. Обезглавленный Меркурий приходит к Мологинским воротам города, в одной руке неся свою голову, а другой рукой ведя коня. Некая девица, видя его без головы, стала “нелепо бранити его”, он же лег у ворот и умер, а конь стал невидимым.

Смоленский архиепископ с крестами и со множеством народа пришел, чтобы взять тело Меркурия, но оно не давалось пришедшим и так и лежало непогребенным три дня. На четвертый день архиепископ, всю ночь пребывавший без сна в молитве о том, чтобы бог открыл ему эту тайну, через оконце увидел, что богородица с архистратигами Михаилом и Гавриилом “в вели-цей светлости, аки в солнечной зари”, вышла из церкви и, дойдя до того места, где лежал Меркурий, взяла его тело в свою полу, принесла его в соборную церковь и положила в гроб, в котором тело Меркурия лежит и доныне, творя чудеса и благоухая, как кипарис.

Существенные отличия второй редакции в ее хронологически ближайшем к первой редакции тексте таковы. Повесть начинается с пространного вступления, в котором говорится об особом покровительстве богородицы Смоленску и о насилиях, чинившихся татарами в Русской земле. При этом в уста земли, скорбящей, как вдовица, влагается плач о разорении Русской земли.

Меркурий – происхождением римлянин, княжеского рода, веры же греческой. В юности он прибыл в Смоленск на службу “самодержцу града того”. Богородица обращается к пономарю и затем к Меркурию не непосредственно, а говорит из иконы.

Меркурий радостно подчиняется велению богородицы, идет на врагов (чудесный конь здесь отсутствует), убивает сильного исполина и множество татар. Голову Меркурию отсекает не “прекрасен воин”, а “варвар лют”, сын того исполина, которого Меркурий убил.

Нет тут упоминания о девице, бранящей пришедшего к городу обезглавленного Меркурия. Его хоронят смольняне в церкви богородицы без вмешательства самой богородицы. Через некоторое время Меркурий является к пономарю той церкви на иконе как живой, в воинском вооружении, и велит сказать гражданам, чтобы они над гробом его повесили оружие – копье и щит. Если когда-либо случится вражеское нападение на город, пусть с молитвою богу, богородице и ему, Меркурию, вынесут его оружие, и враги будут посрамлены.

Граждане сделали так, как велел Меркурий, и оружие его и доныне можно видеть над его гробом.

Возникновение этой редакции следует датировать самым началом XVI в. В ней подвиг Меркурия Смоленского сравнивается с подвигом византийского святого – Меркурия Кессарийского, судьба которого, вплоть до поручения ему богородицы выступить против “законопреступного Юлиана” и до отсечения ему головы после победы над врагами, оказывается сходной с судьбой его смоленского тезки. Это сходство с несомненностью устанавливает влияние греческого жития на нашу повесть, тем более понятное, что церковная память Меркурия Смоленского (очевидно, лица, в действительности не существовавшего) была приурочена ко дню памяти Меркурия Кессарийского. Повесть сближается в некоторых подробностях с летописным сказанием о переяславском богатыре Демьяне Куденевиче и с былиной о Сухане.

Мотив несения собственной усеченной головы известен и в католической легенде о Дионисии Ареопагите, и в мусульманской легенде об Азисе, и в русских устных легендах (б. Смоленская и Псковская губ.), видимо, возникших под влиянием книжной повести о Меркурии. В одной смоленской записи устная легенда прямо говорит о Меркурии, несущем свою голову после того, как она была отрублена у него в его борьбе с Литвой.

Присвоение Меркурию Смоленскому римского происхождения объясняется, видимо, теми же побуждениями, какими руководствовалась новгородская легенда об Антонии, прибывающем в Новгород из Рима. В обоих случаях мы имеем дело с попыткой связать местную святыню с древней христианской традицией.