“Москва! Какой огромный странноприимный дом!…” (по творчеству М. Цветаевой)

Родившись и проведя детство в Москве и тихой подмосковной Тарусе, Марина Ивановна Цветаева на всю жизнь сохранила признательность и теплоту к родным местам. Как бы ни было тяжело и горько в отдельные годы жизни, она всегда с любовью вспоминала уютную профессорскую квартиру, бурные пассажи матери на рояле, безмятежное и счастливое детство, и в памяти всплывал родной город.
Облака – вокруг, Купола – вокруг.
Надо всей Москвой – Сколько хватит рук! –
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое Невесомое!
Где бы ни жила Цветаева

впоследствии, она не могла забыть Россию, свой родной город, ставший для нее путеводной звездой, в который в конце концов надеялась вернуться.
Из рук моих – нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.
По церковке – все сорок сороков
И реющих над ними голубков…
Надо было обладать мужеством и огромной волей, чтобы, оказавшись в эмиграции, заброшенной и позабытой, сохранять в душе теплое чувство к родине, не озлобиться, не проклясть всех. У Цветаевой хватило сил остаться самой собой, не переносить обиды, несправедливо нанесенные людьми, на родной город, казалось, отторгнувший ее. Марина Ивановна понимала, что “людишки творят ее судьбу”, а любовь к России и к Москве – вечна, переживет десятилетия, когда восторжествует справедливость.
Настанет день, – печальный, говорят! –
Отцарствуют, отплачут, отгорят, –
Остужены чужими пятаками, –
Мои глаза, подвижные, как пламя.
И – двойника нащупавший двойник –
Сквозь легкое лицо проступит – лик.
О, наконец тебя я удостоюсь,
Благообразия прекрасный пояс!
Горечью веет от этих строк, оказавшихся пророческими. Поэт часто может предвидеть события и свою судьбу. И как бы ни была решительна и смела Марина Ивановна, тяготы жизни, разлука с родиной настраивали ее на грустный лад.

Она всей душой стремилась в Россию, никогда не считала себя эмигранткой (выехала из России за мужем – белым офицером), не писала хулу о советской стране, занималась творчеством. И стихи о России и Москве поддерживали дух автора, заставляли сохранять ту линию, которую Марина Ивановна выбрала изначально: никакой злобы против страны, взрастившей ее. Цветаева не приняла революцию. Всяческие перемены и кровавые распри были чужды ей.

Но шли годы, и пристальнее она вглядывалась в далекую и желанную родину, радовалась ее успехам. Никакие красоты мира не могли заменить Марине Ивановне Россию, она была и осталась истинной патриоткой.
До Эйфелевой – рукою Подать!
Подавай и лезь.
Но каждый из нас – такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Что скушным и некрасивым
Нам кажется ваш Париж.
“Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?”