Качества хорошей речи

Особо следует сказать о качествах хорошей речи. Они были выделены еще в древние времена, но их значимость со­храняется до сих пор. Человек, который хочет претендовать на статус хорошо владеющего родным языком, должен стре­миться к их реализации.

Уместность — соответствие речи ситуации, обстоятель­ствам, условиям, в которых она произносится или (когда мы имеем дело с письменной формой) функционирует.

Российский лингвист Л.П. Крысин в статье «Языковая нор­ма и речевая практика» приводит очень характерный пример, почти анекдот

из советских времен: «Знаменитый металлург академик И.П. Бардин на вопрос о том, с каким ударением он произносит слово километр, ответил: «Когда как. На засе­дании Президиума Академии — километр, иначе академик Виноградов морщиться будет.

Ну, а на Новотульском заводе, конечно, километр, а то подумают, что зазнался Бардин»». Не правда ли, за таким речевым поведением просматривает­ся не только желание быть везде «своим», но и уважение к тем людям, которые окружали академика?

Литературный язык полифункционален, то есть находит применение в самых разных сферах общения и для дости­жения самых

разных целей. Этим он отличается от других разновидностей языка (например, диалектов). Литературный язык может использоваться как в бытовом общении, так и для создания произведений художественной словесности, как для общения с близкими людьми, так и для установления контак­тов с незнакомцами; он обслуживает деловое, научное обще­ние, используется в средствах массовой информации.

Каждая из этих сфер накладывает свой отпечаток на язык. И то, что является уместным и даже необходимым в одном случае, ока­зывается неприемлемым или нежелательным в другом.

В то же время литературный язык — это всего лишь разно­видность русского языка или, если угодно, его часть. В русском языке имеется огромное количество средств, которые разли­чаются с точки зрения своих качеств. Это нетрудно увидеть на примере следующей классификации:

высокая лексика, употребляемая для того, чтобы гово­рить о значительном, возвышенном, торжественном: лик, соратник, старец, жажда (в смысле «желание»), влага; книжная лексика, типичная для книжных стилей (во­доем, насаждения, лесной массив), она представлена также терминологией; нейтральная лексика, употребление которой допустимо в любом тексте (лицо, хороший, большой, старик); разговорная и просторечная лексика, которая характерна для неформального общения (харя, уродливый); сниженная лексика, которая характеризует нечто пре­зрительно и уничижительно и в силу резкости содер­жащейся в ней оценки используется очень ограничен­но (юнец, морда, старикашка).

Граница между литературным и нелитературным языком проходит по четвертому пункту этой классификации. Причем этот пункт находится как бы «на грани»: с одной стороны, лек­сика, которая принадлежит к данной категории, может встре­чаться в речи носителя литературного языка, но, с другой сто­роны, чрезмерное «заигрывание» с ней нежелательно.

Красота — эстетическая сторона речи. Естественно, такое качество, как эстетичность, применительно к речи следует понимать широко. Это не только использование речи в стихах и художественной прозе.

Речь должна быть красивой вообще: яркой, гармоничной, меткой, образной, насыщенной…

Чистота — это, если говорить максимально просто, от­сутствие в речи всего лишнего. Речь-это средство выражения мыслей и чувств, а также передачи информации. С этой точки зрения все, что не способствует реализации предназначения речи, может рассматриваться как ненужное. Чистая речь это­го лишена.

Нормальной речи не нужны слова-паразиты, не нужна нецензурная брань, тем более если она используется «через слово».

Точность — это использование слов в закрепленном, об­щепринятом значении. Речь одного человека понятна другому только потому, что они оба владеют одним и тем же языком. А это означает, что конкретное слово означает для них одно и то же (или почти одно и то же).

Если бы дело обстояло иначе, то человеческое общество погрузилось бы в хаос, ведь тогда каждый понимал бы слова другого так, как ему заблагорас­судится. Слова же — это мостик между людьми, средство до­стижения пусть не согласия, но хотя бы компромисса.

Естественно, люди не могут всегда понимать друг друга аб­солютно. Это очевидно даже с точки зрения языка. Ведь у двух человек может быть один язык, но при этом каждый из них бу­дет владеть этим общим языком по-своему. Допустим, я хоро­шо знаю определенное слово, а вы его не знаете.

Когда я упо­треблю в своей речи это слово, вы меня не поймете. В идеале говорящий — насколько это, конечно, возможно — не должен использовать слова, которые являются для его собеседника не­понятными; если же он использует их, то он должен объяснять их значение или быть готовым по первому требованию дать объяснение. Но, с другой стороны, любой собеседник должен стремиться к более глубокому овладению языком, на котором он говорит, ведь мир не станет подстраиваться под человека.

Точность речи нарушается также в тот момент, когда гово­рящий использует слово не в общепринятом значении. Другими словами, он использует его неправильно. (Этот случай следует отличать от намеренной «неточности», когда человек использует слово необычно в рамках метафоры — «гора сена» вместо «стог сена» — или для того, чтобы создать комический эффект.)

Богатство речи — это максимально широкое использо­вание ресурсов языка. По большому счету, мы могли бы обой­тись очень ограниченным словарем. Мы все помним словарь Эллочки-Людоедки из незабываемого романа И. Ильфа и Е. Петрова.

Как указывают авторы, героиня спокойно обхо­дилась тридцатью словами. Но мы приведем другой пример из рассказа «Самый счастливый день» В. Токаревой:

Машка Гвоздева безусловно попадет в интелли­генцию, потому что от ее мозгов гораздо больше пользы, чем от ее рук. А у меня ни рук, ни мозгов — один словарный запас. Это даже не литературные способности, просто я много знаю слов, потому что ямного читаю.

Это у меня от папы. Но знать много слов совершенно не обязательно. Мальчишки в нашем классе вполне обходятся шестью словами: точняк, нормалек, спокуха, не кисло, резко, структура мо­мента. А Ленка Коновалова любую беседу поддержи­вает двумя предложениями: «Ну да, в общем-то…» и «Ну да, в общем-то, конечно…» И этого оказыва­ется вполне достаточно: во-первых, дает возмож­ность говорить собеседнику, а это всегда приятно.

Во-вторых, поддерживает его сомнения. «Ну да, в общем-то…», «Ну, в общем, конечно».

Конечно, это пример крайний. Такой «язык» подойдет разве что для установления эмоционального контакта с дру­гими людьми, но не для полноценного общения.

Любой литературный язык (и русский язык в этом плане явно преуспел) предоставляет нам разнообразные средства для выражения самых немыслимых тонкостей и оттенков смысла. В нем есть достаточно большое количество сино­нимов, которые часто определяют как слова с одинаковым значением. В действительности же «слов с одинаковым зна­чением» не существует!

Все синонимы различаются тонки­ми оттенками смысла, а потому член синонимического ряда оказывается более уместным в одном контексте и неумест­ным в другом.

Возьмем в качестве примера синонимы слова хороший. Слова прекрасный и великолепный имеют отчетливый книж­ный характер. Прилагательные отличный и классный в боль­шей степени свойственны разговорной речи (причем второ­му слову это качество присуще в большей степени). Прилага­тельное обалденный вообще является просторечным.

Слово отменный отличается от остальных более узкой сочетаемо­стью: мы можем сказать хороший (великолепный, прекрасный, отличный, классный) телефон, но вряд ли скажем отменный телефон; с другой стороны, мы вполне можем сказать от­менный вкус, отменный суп. Есть в этом слове нечто утон­ченное, не правда ли? Бесподобный — это, пожалуй, наибо­лее эмоциональное слово из всего ряда, потому что его, ско­рее всего, произнесет человек, который не просто оценивает, но и испытывает при этом сильные положительные чувства.

Все синонимы слова хороший указывают на чуть более высо­кую степень качества, чем само это слово, то есть близки по смыслу к словосочетанию очень хороший.

Но дело не только в этом. Богатство — это качество, кото­рое делает речь многообразной. Когда писатель рассказывает историю своего персонажа, он стремится охарактеризовать его с разных сторон и для этого использует имена (Иванов, Иван Иванович, Ванька, Ванюша), устойчивые характеристи­ки (молодой человек, юноша, щенок, птенец) или характери­стики, обусловленные ситуацией, теми конкретными обстоя­тельствами, в которых находится персонаж (горемыка, счаст­ливец, мыслитель, красавец, силач). Само собой разумеется, автор использует и местоимение он.

Но представьте себе, что было бы, если бы он использовал только это местоимение наряду с одним-единственным именем! Язык предоставляет нам множество возможностей говорить по-разному об одном и том же, и в этом заключается его богатство.

По большому счету, словарный состав языка — это отра­жение культурного опыта народа. Если в словаре есть слово, значит, этому слову что-то соответствует, пусть даже только в памяти или богатой фантазии. Внимательное отношение к богатствам языка — это одно из наиболее существенных средств сохранения богатства культуры.

И чем богаче речь человека, тем богаче его внутренний мир. Наличие целого ряда слов, которые мы можем приме­нить к одному и тому же явлению, приводит к тому, что мы перестаем воспринимать мир в двух тонах — черном и бе­лом. Мы начинаем видеть разные стороны одного и того же явления.

Но начнем мы едва ли не с самого важного качества речи — правильности.