Тема нового общественного деятеля в романе “Что делать? Из рассказов о новых людях”

В разностороннем наследии Чернышевского важное место занимают работы по эстетике, литературная критика, художественное творчество. Во всех этих областях он выступил новатором, возбуждающим по сей день споры. К Чернышевскому применимы его собственные слова о Гоголе как писателе из числа тех, ” любовь к которым требует одинакового с ними настроения души, потому что их деятельность есть служение определенному направлению нравственных стремлений”.

В романе “Что делать? Из рассказов о новых людях” Чернышевский продолжил открытую

Тургеневым в “Отцах и детях” тему нового общественного деятеля, в основном из разночинцев, сменившего тип “лишнего человека”. Романтический пафос произведения – в устремленности к социалистическому идеалу, будущему, когда тип “нового человека” станет “общею натурою всех людей”. Прообразом будущего выступают и личные отношения “новых людей”, разрешающих конфликты на основе гуманной теории “расчета выгод”, и их трудовая деятельность.

Эти подробно освещенные сферы жизни “новых людей” соотнесены с потаенным, “эзоповым” сюжетом, главным героем которого выступает

профессиональный революционер Рахметов.

Тема любви, труда, революции органично связаны в романе, герои которого исповедуют “разумный эгоизм”, стимулирующий нравственное развитие личности.

Реалистический принцип типизации последовательнее выдержан в Рахметове, суровое мужество которого продиктовано условиями революционной борьбы начала 60-х годов. Призыв к светлому и прекрасному будущему, исторический оптимизм Чернышевского, мажорный финал сочетаются в романе с осознанием трагической судьбы его “новых людей”: “..еще немного лет, быть может и не лет, а месяцев, и станут их проклинать, и они будут согнаны со сцены, отпиханные, струнимые”.

Публикация романа вызвала целую бурю в критике. На фоне многочисленных обвинений Чернышевского в безнравственности и прочем, выделяется серьезностью разбора статья Р. Р. Страхова “Счастливые люди”. Признав жизненную основу и “напряжение вдохновения” автора, “органический” критик оспорил рационализм и оптимизм “новых людей” и отсутствие между ними глубоких конфликтов.

М. Е. Салтыков-Щедрин, выразив сочувствие общей идее романа, отметил, что в ее воплощении автор не мог избежать некоторой произвольной регламентации подробностей.

Чернышевский считал: “…Только те направления литературы достигают блестящего развития, которые возникают под влиянием идей сильных и живых, которые удовлетворяют настоятельным потребностям эпохи. У каждого века есть свое историческое дело, свои особенные стремления. Жизнь и славу нашего времени составляют два стремления, тесно связанные между собой и служащие дополнением одно другому: гуманность и забота об улучшении человеческой жизни.”

Художественное творчество Чернышевского не было только вынужденной в условиях изоляции формой работы: о склонности к беллетристике свидетельствуют и пробы пера в студенческие годы, и психологическая детализация в дневниках (1847-1853); кроме того, он имел богатый опыт литературного критика. Как художник Ч. более всего связан с традицией философской просветительской прозы (Лессинг, Д. Дидро. Вольтер, А. Н. Радищев, Герцен), выступая в то же время новатором, в особенности в разработке политической темы.

В контексте русской литературы 60 гг. созданный Ч. тип “разумного эгоиста”, просветляющего разумом стихию чувств. противостоит различным формам противоречивого сознания. свойственного героям Тургенева, Л. Толстого, Ф. М. Достоевского и др. Не свободная от просветительских иллюзий, утверждаемая Ч. концепция гармоничной личности, встающей на путь революционной борьбы без пафоса жертвенности, вырастала прежде всего на почве исторической реальности. Герои Ч. были типичны и в своем рационализме и в своем героизме, что обусловило огромный резонанс “Что делать?” и реализм последующих произведений, имеющих менее счастливую читательскую судьбу.

Несмотря на “эзопов язык”, используемый в борьбе с цензурой (названия глав, акцентирующие любовно-семейный сюжет, авантюрно – интригующее начало, загнанный в глубь повествования сюжет об “особенном человеке” – революционере, система перифраз, аллегорий, цитат и пр.), мировоззрение Ч. нашло в романе четкое выражение, чему способствовала активность автора – повествователя как интерпретатора событий. Через голову “проницательного читателя” автор многократно обращается к части публики, способной стать “новыми людьми”, разъясняя ей конкретную программу действий. Это роман художественно-публицистический.

Действительность предстает в “Что делать?” в трех временных измерениях: прошлое – “старый порядок”, идейно изживший себя, хотя и господствующий; настоящее (деятельность “новых людей”); будущее (его абрис в духе идей утопического социализма дан в “Четвертом сне Веры Павловны”). Через все произведение проходит антитеза старых и “новых людей”, поступки которых кажутся странными обывателям (Марье Алексеевне, “проницательному читателю”); их удивление, непонимание – источник комических ситуаций. Отношение к представителям прошлого дифференцировано: жизнь праздная (Сторешниковы. Серж) на аллегорическом языке романа – “фантастическая грязь”; трудовая, в заботах о куске хлеба, вырабатывает “злые”, но дельные характеры (Марья Алексевна) – это “реальная грязь”, из которой “родится пшеница” (“Второй сон Веры Павловны”)