Сказание о знамении от иконы Богородицы

В новгородском Трефологионе, или Патерике, это сказание, известное вообще в очень большом количестве списков, основанное на кратком летописном известии под 1169 г. и затем литературно обработанное Пахомием Логофетом, начинается издалека. После того как Ярослав Мудрый, отомстив Святополку за убийство Бориса и Глеба, переселился из Новгорода в Киев, «новгородцы от него за великое их исправление к нему и за премногую их добродетель и помощь, юже показаша против врагов его, почтени быша самовластием».

Им разрешено было иметь у себя от рода

Ярослава «начальствующего князя по воле их, его же возлюбят они», и платить положенную дань, которой князья сначала никогда не Увеличивали. Такие привилегии новгородцев возбудили к ним зависть со стороны многих городов. Потом же, по наветам «человеко-убийцы дьявола», новгородцы мало-помалу побеждены были самовластием и гордынею. Зачинщиками в нарушении договоров оказались новгородцы, но и князья иногда стали нарушать установленный урок.

Для вразумления новгородцев им было послано чудесное знамение, предвещавшее им беду: в княжение Андрея Бо-голюбского на трех иконах богородицы потекли слезы,

которыми богородица хотела умолить сына своего о пощаде новгородцев. После этого Андрей Боголюбский предпринимает поход на Новгородцев в наказание им за то, что они прогнали его войска, бог же, чтобы удержать кровопролитие и защитить покровительствуемый им город, навел на князя болезнь. «Но ума ненаказанного ничто же возможет исцелити»,- говорит автор сказания. Князь Андрей не оставил своих замыслов, но, дыша злобой, послал сына со всем войском Суздальской земли и с многочисленными русскими князьями, которых автор насчитывает более семидесяти, «на разорение единаго града онаго», вызывавшего зависть своим богатством и свободным управлением.

По адресу союзных князей автор разражается упреками за то, что они забыли о том, что все они «единокров-наго племени и по духу сродства святаго крещения, понеже вси един род. суть росийский».

В противоположность своим врагам, изображенным с отрицательной стороны, новгородцы изображаются очень сочувственно и положительно. Им неоткуда было ждать помощи, и всю надежду они возложили на бога и на богородицу, так как были очень благочестивы, усердно прилежали к божиим церквам и к нищим были «податливы и милостивы». Помощь им пришла — повествует сказание — благодаря горячей молитве их архиепископа Иоанна перед образом спасителя.

Когда новгородцы в борьбе с врагами пришли в полное изнеможение, Иоанн услышал от иконы, перед которой он молился, голос, повелевавший ему идти в церковь Спаса на улицу Ильинку, взять там икону богородицы и поставить ее на городской стене, против неприятельского войска. И тогда придет спасение новгородцам. Господь, говорится в сказании, прославил образ матери своей, «да посрамятся иконоборцы, утвердятся же большею верою правовернии иконопоклонницы». Иоанн, созвав собор, посылает протодиакона взять икону, но она не трогается с места.

Тогда к иконе отправляется архиепископ и совершает перед ней молебен, после чего она двинулась и была перенесена на городскую стену, лицом к осаждающим. Но те еще сильнее стали нападать, пуская стрелы в самый образ богородицы. Тогда икона повернулась лицом к Новгороду и пролила слезы, которые Иоанн собирал в свое облачение.

И разгневался окончательно господь на суздальцев, наслал на них тьму, и стали они друг друга сечь и избивать, а новгородцы преследовали их, взяв большую добычу и пленных.

Пристрастие автора-новгородца к своему городу выступает особенно резко, если написанное им сравнить с тем, что об этом же событии говорит суздальский летописец, не отрицающий чудесной помощи иконы богородицы новгородцам, но все же утверждающий, что бог наказал их рукой благоверного князя Андрея за клятвопреступление и за гордость, но милостью своею спас их город.