Система символов в поэме «Медный всадник»
При знакомстве с обширной научной литературой о Пушкине — статьями и книгами, написанными давно и в последние годы,- обращает на себя внимание странный факт — отсутствие интереса самых различных исследователей к чрезвычайно важной области поэтики Пушкина. Не изучается — более того, систематически оставляется в тени — то, что, как говорится, лежит на поверхности, что видно всякому, кто читает Пушкина,- те особой природы поэтические образы, в которых наиболее ярко и зримо запечатлелась глубокая, воистину выстраданная и устремленная
Использование символов характерно для всего творчества Пушкина. В лицейский период они входили в стихи как дань поэтической традиции начала века; в годы после лицея романтическая эстетика подсказывала свои символы (море и гроза как символы мятежной свободы — «Где ты, гроза — символ свободы…») и определяла символизацию библейских и мифологических образов для обоснования высокой миссии поэта в мрачные годы николаевской акции, наступившей…сразу после разгрома восстания декабристов («Пророк», «Арион» и др.). Особой поэтической
Не замечать пушкинских символов невозможно. Но оказывается; их можно не объяснять, игнорировать, анализируя произведения, совершенно обходить их символическое начало или ограничиваться простой констатацией факта присутствия символов в том или ином произведении.^ Известна мысль Пушкина, что истинная критика «ослювана на совершенном знании правил, коими руководствуется художник или писатель в своих произведениях». Без этого знания не могут быть поняты творения художника. Использование символов было «правилом» Пушкина, коим он руководствовался во многих своих произведениях.
Недопустимо игнорирование этого пушкинского «правила».
А между тем игнорирование его — объективный факт, который требует своего объяснения. И первое, что выясняется,- не только пушкинисты не объясняют символов аналогичное положение наблюдается в научной литературе, посвященной вообще реалистической литературе XIX века. Символы Гоголя и Тургенева, Некрасова и Толстого, Лермонтова и Достоевского не являются предметом глубокого исследования. Отчего это так?; Видимо, дело в самой проблеме символа, в характере его научного понимания, в истории его бытования в различных эстетических системах на протяжении многих векшу
Для всех очевидна и бесспорна истина, что ужена заре становления человеческого мышления стихийно складывались символы,- и это было закономерным явлением, поскольку отражало стремление человека к познанию действительности. Те же закономерности определили использование символов в сфере искусства. В каждую новую эпоху само понимание символа, его природы и функции обусловливалось характером знаний, достигнутых человечеством.
Оттого, например, в средние века именно религиозные символы были главным средством и оружием художника. О символах в средневековом искусстве существует огромная научная литература. О характере художественных символов в русской средневековой литературе подробно и интересно писал в последнее время академик Д. С. Лихачев в книге «Поэтика древнерусской литературы».
Вообще очевиден высокий научный уровень методологического подхода к символам в дореалистической литературе. Да и главные работы о символе относятся именно к литературе и искусству до утверждения реализма.
Признается использование символов литературой романтизма. Правда, чем ближе подходят ученые к реализму, отчетливее начинает проявляться их сдержанность и настороженное отношение к символу. Итак — романтизм, хотя и ограниченно, но применяет символ и в реакционных, и в прогрессивных целях.
Автор исторической справки избежал ответа на вопрос — а как же новый художественный метод относился к символу? Свойственно ли реализму, направлению, опиравшемуся на научные знания, использовать символы, или появление символических образов у того или иного писателя-реалиста поясняется исключительно особенностью его художественной индивидуальности?
Модернисты придали символу мистическую функцию, приспособили его для интуитивного проникновения в суть истины, которая, согласно их представлениям, рационалистически непостижима, для познания «сверхбытия». Вот почему к символу стали относиться настороженно, посчитав, что именно модернисты выявили его тайную суть. Символ оказался отъединенным от образа, лишенным главного содержания — быть мощным средством познания действительности.
Конечно, символ может выступать и в качестве тропа и быть тесно связанным со своими, так сказать, «соседями» — метафорой и аллегорией {при этом очень важно установить и связь, и, прежде всего, существенные различия). Но сведение к тропу практически лишает его функции познавательного инструмента. Правда, в том же словаре говорится, как бы между прочим, что «символом называют также художественный образ, воплощающий С наибольшей выразительностью черты какого-либо явления, его определяющую роль».
Но о своеобразии познавательной функции символа-образа не сказано ни слова, все сведено к определению — называют художественным образом.