Герои и проблематика поэмы А. С. Пушкина “Медный всадник”

Поэма “Медный всадник” завершает в творчестве А. С. Пушкина тему Петра I. Величественный облик царя-преобразователя рисуется в первых же, одически торжественных, строках поэмы:
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих поли,
И вдаль глядел.
Царь-преобразователь предстает перед нами в тот в момент, когда он принимает важнейшее для всей последующей российской истории решение: “Здесь будет город заложен…”.
Монументальной фигуре царя автор противопоставляет образ суровой и дикой природы. Картина, па фоне которой

предстает перед нами фигура царя, безотрадна (одинокий челн, мшистые и топкие берега, убогие избы “чухонцев”). Перед взором Петра широко раскинувшаяся, несущаяся вдаль река; вокруг лес, “неведомый лучам в тумане спрятанного солнца”.

Но взгляд правителя устремлен в будущее. Россия должна утвердиться на берегах Балтики это необходимо для процветания страны:
…Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
Прошло сто лет, и великая мечта Петра осуществилась:
…юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво…
Пушкин

произносит восторженный гимн творению Петра, признается в любви к “юному граду”, пред блеском которого “померкла старая Москва”. Однако отношение поэта к Петру было противоречивым. Если в “Стансах” Пушкин видит в деятельности царя образец государственного служения Отечеству, то позднее, в “Заметках по русской истории XVIII века”, он указывает на жестокость этого монарха и па самодержавный характер власти в его царствование.
Это противоречие будет тревожить Пушкина во время его работы пал поэмой “Медный всадник”. Петр-самодержец представлен не в каких-либо конкретных деяниях, а в символическом образе Медного всадника как олицетворения бесчеловечной государственности. Даже в тех строках, где Пушкин как будто славит дело Петра уже слышна интонация тревоги:
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
Образ сияющего, оживленного, пышного города сменяется в первой части поэмы картиной страшного, разрушительного наводнения, выразительными образами бушующей стихии, над которой человек не властен. Стихия сметает все а своем пути, унося в потоках вод обломки строений и разрушенных мостов, “пожитки бледной нищеты” и даже гробы “с размытого кладбища”. Образ неукротимых природных сил предстает здесь как символ “бессмысленного и беспощадного” народного бунта.

Среди тех, чью жизнь разрушило наводнение, оказывается и Евгений, о мирных заботах которого автор говорит в начале первой части поэмы. Евгений “человек обыкновенный”: он не имеет ни денег, ни чинов, “где-то служит” и мечтает устроить себе “приют смиренный и простой”, чтобы жениться на любимой девушке и пройти с ней жизненный путь:
И станем жить и так до гроба,
Рука с рукой дойдем мы оба…
В поэме не указаны ни фамилия героя, ни его возраст, ничего не говорится о прошлом Евгения, его внешности, чертах характера. Лишив Евгения индивидуальных примет, автор превращает его в заурядного, безликого человека из толпы. Однако в экстремальной, критической ситуации Евгений словно пробуждается ото сна и сбрасывает с себя личину “ничтожества”.
В мире бушующих стихий идиллия невозможна. Параша гибнет в наводнении, и герой оказывается перед лицом страшных вопросов: что есть жизнь человека? не пустой ли она сон “насмешка неба над землей”?
“Смятенный ум” Евгения не выдерживает “ужасных потрясений”. Он сходит с ума, покидает свой дом и бродит по городу в истрепанной и ветхой одежде, безразличный ко всему, кроме наполняющего его “шума внутренней тревоги “. Словно древний пророк, достигший неправедность мира, Евгений отгорожен от людей и презираем ими. Сходство пушкинского героя с пророком становится особенно явным, когда Евгений в своем безумии внезапно прозревает и обрушивает свой гнев на “горделивого истукана”.
Через всю поэму, через весь ее образный строй проходит двоение лиц, картин и смыслов: два Петра (Петр живой, мыслящий, “мощный властелин судьбы” и его превращение Медный всадник, застывшее изваяние), два Евгения (мелкий чиновник, забитый, униженный властью, и безумец, поднявший руку на “строителя чудотворного”), две Невы (украшение города, “державное теченье” и главная угроза жизни людей и городу), два Петербурга (“Петра творенье”, “юный град” и город углов и подвалов бедноты, город-убийца). В этом двоении образного строя и заключена не только главная композиционная, по и главная философская мысль Пушкина Мысль о человеке, его самоценности.
“Медный всадник” это и героическая поэма о созидательной деятельности Петра I, и трагическая повесть о бедном петербургском чиновнике, жертве “исторической необходимости” (не случайно автор придал поэме многозначительный подзаголовок: “Петербургская повесть”).