Литературно-общественное значение «Кавказского пленника» Пушкина
Своеобразно, чисто художественным приемом — парадоксальным поворотом фабулы — ставится под сомнение в поэме и романтическая иллюзия о возможности для современного человека, скованного цивилизацией, вернуться вспять — обрести свободу в условиях патриархального строя. «Призрак свободы», с которым и ради которого Пленник «полетел» на Кавказ, и в самом деле оказывается призрачным: герой становится рабом вольных черкесов. Не способна удовлетворить его и любовь простой «девы гор».
Литературно-общественное значение
В то же время это романтическое произведение Пушкина явилось созданием глубоко своеобразным, сыгравшим исключительно важную роль в творческом развитии поэта. В «Кавказском пленнике» Пушкин обрел и для себя, и для всей русской литературы глубокий источник романтики в самой действительности. Взамен условно литературных, балетно-театральных садов и замков Черномора поэт раскрывает перед читателями точные, как «географическая статья», и исполненные вместе с тем необычайной поэтичности картины «гордой», «суровой» и «дикой» кавказской природы и черкесского быта. В то же время во многих чертах образа своего Пленника поэт дал первое замечательное выражение настроений и порывов рвущихся к свободе прогрессивных кругов современного ему общества.
Всем этим объясняется неслыханная литературная популярность «Кавказского пленника», огромное количество подражаний, наконец, самое утверждение жанра романтической поэмы в качестве основного, ведущего жанра русской литературы 20-х годов. Первая «южная» романтическая поэма Пушкина, являвшаяся, по словам Белинского, одновременно и «поэмой исторической», т. е. отразившей важный момент в развитии русского общественного сознания,- существенный шаг вперед, по направлению к «поэзии действительности» — к реализму.
Неудача (как это было воспринято самим Пушкиным) создания в «Кавказском пленнике» художественно-типического образа героя-современника приостановила на некоторое время дальнейшие попытки поэта написать повествовательное произведение на современном материале. В 1821 -1822 гг. в творческом сознании Пушкина возникает целый ряд новых эпических замыслов (планы сказочно-исторической поэмы о князе Мстиславе Тмутараканском, поэмы на мифологический сюжет, возвращение к замыслу поэмы-сказки о Бове и др.). Но творческого воплощения ни один из этих замыслов не получил.
Разнообразные искания Пушкина разрешаются созданием им новой романтической поэмы — «Бахчисарайский фонтан» (1823). «Бахчисарайский фонтан» — тоже поэма о прошлом, но если в «Руслане и Людмиле» старина в основном облечена в форму сказки, то здесь она дается в форме воспроизведения хотя и легендарного, но все же рассказа о былом.
Как и «Кавказский пленник», новая поэма тесно связана с непосредственными, на этот раз крымскими, впечатлениями Пушкина. Есть в ней и автобиографический элемент. Но он дан не в сюжете и образах героев, а в лирических излияниях — «любовном бреде»,- прорывающих порой повествовательную ткань. Романтичность сюжета, в основу которого положено местное предание об исключительной по страстности и силе, преображающей душу любви крымского хана к плененной им польской княжне, яркая живописность образов — разочарованного и мрачного Гирея, трагической натуры Заремы, «неистовой» страсти которой контрастно противопоставлен ангельски чистый облик Марии, глубокая эмоциональность тона, наконец, композиционная структура (поэма, как подчеркивал это сам Пушкин, состоит из отдельных «бессвязанных отрывков»), нарочито таинственная недоговоренность повествования — все это делает «Бахчисарайский фонтан» произведением, наиболее отвечающим поэтике «байронической» поэмы.
Противопоставляя позднее новое, реалистическое отношение к действительности — «прозаические бредни» — «высокопарным мечтаньям» своей поэтической «весны», Пушкин обращался мыслью именно к «фонтану Бахчисарая», к «летучей тени» Заремы.
Вместе с тем поэт делает здесь тоже в известной мере противостоящую произведениям Байрона и весьма плодотворную для его собственного последующего творческого развития попытку не субъективно-лирического, как в образе Пленника, а более объективного драматизированного изображения характеров. Этот первый опыт еще не вполне удался. Пушкин позднее сам иронизировал над «мелодраматичностью» образа Гирея; но он же подчеркивал, что «сцена Заремы с Марией имеет драматическое достоинство». Однако отсутствие и в этой поэме, как ранее в «Руслане и Людмиле», живой связи с современностью, видимо, не удовлетворяло поэта.
Можно думать, что именно поэтому он считал ее «слабее» «Кавказского пленника».
И вот, еще не окончив работы над «Бахчисарайским фонтаном», Пушкин снова приступает к осуществлению замысла художественно воспроизвести образ «героя века», с которым он, по его собственному признанию, не справился в «Кавказском пленнике». 9 мая 1823 г.- эту дату следует вписать золотыми буквами в летописи не только русской, но и мировой литературы — Пушкин начинает набрасывать первые строфы «Евгения Онегина» — произведения, над которым он будет работать на протяжении почти целого десятилетия и в котором созданную им в «Руслане и Людмиле» особую смешанную, «пеструю» форму и манеру романтической эпопеи, своего рода стихотворного романа, использует, замечательно развив ее, уже не для сказочного повествования, а для рассказа о героях-современниках, для произведения, которое ставит важнейшие проблемы дня, развертывает широчайшую картину действительной жизни современного поэту русского общества.