Биография творчество Теодора Драйзера

(1871-1945)

Советские и прогрессивные американские исследователи единодушно отмечают: трудно найти другого писателя, которому на протяжении всей жизни и даже после смерти пришлось бы преодолевать столь яростное противодействие со стороны буржуазной Америки, какое выпало на долю Драйзера. “Ноги Теодора протаптывают дорогу,, тяжелые грубые ноги,- писал Шервуд Андерсон.- Он продирается” сквозь чащу лжи, прокладывая путь вперед”.

И в самом деле, путь этот был предельно тернистым уже в своем начале.

Родился Драйзер в небольшом американском

городке Терре Хот, штат Индиана, в семье рабочего местной фабрики.

Отец его Джон Пауль Драйзер – ткач по профессии – во избежание призыва в армию переселился в Америку из Германии в 1844 году. Кроме того, на новом месте он надеялся разбогатеть, и дела его поначалу складывались удачно.

Однако к моменту рождения Теодора семья едва сводила концы с концами. Исследователи отмечают весьма драматические эпизоды в жизни этой семьи. Так, во время болезни отца брат Драйзера Поль был арестован, и одной и& сестер пришлось познакомиться с местным юристом, чтобы выручить его из тюрьмы.

Аналогичная

ситуация встречается в романе “Дженни Герхардт”. Чтобы прокормить семью, мать (она, кстати, родом из Чешской Моравии) брала в стирку белье. В автобиографической книге “Заря” (1931 г.) Драйзер писал о своем детстве: “В моей памяти встают долгие, мрачные, серые холодные дни. Скудная пища – одна жареная картошка, иногда каша.

Ребенком я часто голодал”. Мальчик рано начал помогать взрослым: собирал уголь на железной дороге, работал по дому.

Верующий до фанатизма отец со временем определил будущего писателя в католическую школу, учебу в которой Драйзер впоследствии вспоминал с горечью. И только “мудрая и сверх того” нежная мать” оставалась неизменным подспорьем сыну.

В четырнадцать лет Теодор нанимается к фермеру полоть огород за 60 центов в день, в шестнадцать, накопив деньги на дорогу, уезжает в Чикаго, где работает прислугой в ресторане, служит у некоего торговца, собирает плату за квартиры, развозит белье и т. п, Все это не прошло бесследно: Драйзер рано проникся любовью к людям труда и ненавистью ко всякого рода угнетателям. И когда много лет спустя один из друзей попытался поссорить его с коммунистами, тот ответил без обиняков: “Видишь ли, Менкен, в отличие от тебя я не могу быть беспристрастным. Я родился бедняком. Бывали времена, когда я и в ноябре и в декабре ходил без “башмаков, босиком.

Я видел, как страдала от нужды моя любимая мать и, впадая в отчаяние, заламывала руки от горя. И, быть может, именно по этой причине я – независимо ни от кого и ни от чего – выступаю за такую социальную систему, которая, может быть, и будет лучше нашей”. Эту надежду народный писатель Америки, прошедший свои “горьковские университеты” в трущобах Чикаго ” в скитаниях по многим другим городам, пронес через всю жизнь.

А в настоящем университете Драйзер проучился всего лишь один год. Было это в 1889 году, когда по совету знакомой учительницы он поступил в университет родного штата, в городе Блумингтоне. Здесь он много читал, впервые познакомился с книгами Льва Толстого, которые пробудили в американском юноше стремление к авторству.

Вот что писал об этом сам Драйзер: “Я был так потрясен и взволнован теми картинами жизни, которые они воссоздавали, что мне вдруг пришла в голову как будто совершенно новая мысль – как замечательно быть писателем. Уметь писать подобно Толстому, чтобы слушал тебя весь мир”.

Жажда писать и привела Драйзера в газету. В 1892-1895 годах он в качестве репортера сотрудничает в газетах Чикаго, Сент-Луиса, Толедо, Питсбурга, Филадельфии, Нью-Йорка. О чем только ни писал в эти годы любознательный репортер!

Тут “коридорные “слухи” и крушения поездов, встречи с известными общественными деятелями и с простыми людьми, статьи о театральной и музыкальной жизни, о забастовке трамвайщиков и произволе предпринимателей,- словом, с газеты началось его настоящее столкновение с жизнью – “с убийствами, поджогами, насилиями, гомосексуалистами, взяточничеством, коррупцией, надувательством и лжесвидетельством в любых формах, какие только можно себе представить”. Молодой журналист становится свидетелем многих трагедий в жизни американского народа, но докопаться до порождающих их причин, увы, он бессилен: в Питсбурге нельзя было писать о стальных магнатах и их жестокостях, в Филадельфии нельзя было сказать ни слова в пользу бастующих горняков, в Чикаго большие политиканы и их семьи священны и неприкосновенны, в Нью-Йорке пиши всегда о богатстве и никогда – о бедности и т. п.

Естественно, что энергичному репортеру чаще всего приходилось ограничиваться внешне “беспристрастными” интервью за неимением возможности открыто их оценить. Этим, по-видимому, и объясняется отказ молодого журналиста от газетной работы. Уже на закате жизни Драйзер вспоминал: “Однажды я заключил сам с собой священный договор – немедленно бросить эту печать-проститутку, как я назвал ее про себя, и никогда больше не браться за перо репортажа в газете, даже если я буду умирать”.

Затем – продолжительное полуголодное существование в Ныо-Иорке, пока в 1897 г. не удается снова найти работу – на этот раз: должность внештатного сотрудника некоторых американских журналов. В частности, для двух из них – “Саксес” и “Эйнслис мэгэзин” – Драйзер создает серии портретных очерков: “Жизненные истории людей, добившихся успеха” и “Заметки об общественных характерах”. Это были своего рода “физиологические” очерки, имевшие, помимо познавательного, еще и то значение, что содержали первые наброски различных человеческих образов для его будущих крупных социальных полотен.

В пору газетно-журнальной деятельности, принесшей ему довольно широкую известность, Драйзер продолжает интенсивно знакомиться с американской и зарубежной литературой. Он “открывает” Бальзака, чьи принципы обличения язв буржуазного обществ” так помогли ему обрести собственное писательское лицо. Знакомится Драйзер и с некоторыми теориями буржуазных философов, с трудами Герберта Спенсера, которые произвели на него сильное впечатление, хотя не оставили следов в его ранних произведениях.

Летом 1899 года Драйзер уехал из Нью-Йорка в деревню Мом” к своему другу писателю Артуру Генри, который настойчиво уговаривал молодого журналиста взяться за работу над крупным произведением. “Наконец, – читаем мы у Драйзера, – я взял кусок желтой бумаги и, чтобы угодить ему, написал наобум заглавие – “Сестра Керри”.

Как установлено советскими литературоведами, основой сюжета для первого романа Драйзеру послужила история одной из его сестер, которая жила на средства некоего архитектора, затем познакомилась с управляющим рестораном и уехала с ним сначала в Канаду, а впоследствии поселилась в Нью-Йорке. Известны и другие автобиографические источники романа, но главное состояло” в том, что писатель всеми накопленными дотоле наблюдениями и опытом был подготовлен к постановке жгучих социально-нравственных проблем американского общества конца прошлого столетия.

В острые идейно-политические схватки вовлекалась и американская литература, вопреки попыткам сторонников так называемой изысканной традиции удержать ее от вмешательства в народную жизнь. Писатели этой ориентации, по словам Драйзера, писали “о добре, мягкости, красоте, успехах в жизни, в их рассказах чувствовался дух старого Юга, а поэзия их была лишь поэзией и ничем больше”. “Но вокруг жизнь бушевала, – говорит далее писатель, – и все эти рассказы ничего общего с ней не имели. Быть может, жизнь с ее темными сторонами, такой, какой я ее видел, никем еще не была описана”.

Не раз мы встретим в тексте романа бескомпромиссные суждения автора о далекой от жизни литературе, против которой поднимали свой голос и другие писатели, последователи традиций Томаса Пейна, Джеймса Фенимора Купера, Гарриет Бичер-Стоу, Уолта Уитмена, Марка Твена, Брет Гарта и др.