Анализ стихотворения Тютчева “29-е января 1837”

Между гибелью Пушкина и поэтическим отзывом Тютчева прошло несколько месяцев. Стихотворение, озаглавленное датой трагической кончины, появилось летом 1837 г., когда автор ненадолго приехал в Россию из Мюнхена, где находился на дипломатической службе. Этими обстоятельствами объясняется диалогичность поэтического текста, в котором запечатлены не только личные эмоции, но и общественный резонанс, вызванный скорбным известием.

Стихотворение изобилует реминисценциями из пушкинских и лермонтовских источников. Обнаруживаются интертекстуальные

связи с произведениями Жуковского, Вяземского и других авторов, откликнувшихся на трагические события. Мотивы лживого слова и высокого творческого предназначения, образы тени поэта и карающей руки – примеры перекличек многочисленны.

Череда риторических вопросов начинает эмоциональную речь лирического субъекта. Постепенно вырисовывается портрет преступника, растерзавшего “свинцом смертельным” сердце поэта. Апеллируя к ветхозаветным аллюзиям, герой клеймит его броским словом “цареубийца”, как Каиновой печатью.

Возникает категория высшего суда: она напоминает лермонтовскую,

однако служит не для обличения светских “наперсников разврата”, а для наказания убийцы.

Начиная с центральной части меняется адресат стихотворения – с третьего лица на второе, с виновника преступления на образ погибшего поэта. Трагическая фигура последнего наделяется комплексом возвышенных атрибутов, приближающих его к облику царственной особы: поэт причастен к божественному началу, наделен святой и высокой ролью посредника между идеальным и реальным мирами. На столь величественном фоне претензии противников-“суесловов” выглядят особенно ничтожными.

Финальные строки представляют оригинальную версию причин пушкинской дуэли. Интересен выбор эпитетов, характеризующих “кровь” погибшего: “благородная” и “знойная”. Обладатель взрывного темперамента, поэт руководствуется сознательным выбором.

Подобно рыцарю, он исходит из понятия “жажды чести”, защищая свою репутацию.

Архаизированная лексика и конструкции, изобилие церковнославянизмов – торжественный стиль тютчевского творения соответствует возвышенному содержанию. Из общей картины выделяется лаконичный финальный прогноз. В афористичном двустишии светлая память о поэте сравнивается с трепетным и пронзительным чувством первой любви.