Военная тема в рассказах Вересаева

О войне он поведал читателю в записках “На японской войне” (1906 – 1907) и в примыкающем к ним цикле “Рассказы о японской войне” (1904 – 1906). “На японской войне” – кульминационное произведение дооктябрьского творчества Вересаева. Писатель впервые столь определенно раскрыл тему двух властей – власти самодержавной и власти народной. В последних главах записок, посвященных дороге домой, по районам, где власть перешла к стачечным комитетам, В. Вересаев рассказал, как разительно отличались два мира – старый мир бюрократического

равнодушия к человеку и мир новый, мир свободы. Но стоило эшелону, в котором, ехал писатель, попасть в районы, где хозяйничало военное командование, как начиналась знакомая “бестолочь”, хамское отношение к человеку.

Здесь, на родине, Вересаев задумывает в 1906 году большую вещь о революции.

Однако вскоре оставляет эту повесть и пишет другую – “К жизни”, в которой ставит под сомнение успех революционной борьбы и предлагает новую программу переустройства мира. Размышляя о причинах поражения первой русской революции, В. Вересаев пришел к выводу, что подтвердились его былые сомнения. Он продолжает

мечтать о революции, но считает ее делом будущего, пока же главной задачей ему представляется воспитание человека, моральное его совершенствование. Так рождалась теория “живой жизни”, а вместе с тем и повесть “К жизни”, предлагающая идеалистическую по своей сути программу морального совершенствования человека.

Поиски нового “смысла жизни” целиком связаны с главным героем Константином Чердынцевым, от лица которого ведется рассказ.

Пережив увлечение и революцией, и мещанским идеалом сытого довольства настоящим, и декадентством, Чердынцев во второй части повести обретает истинный, по мнению писателя, смысл жизни. Подлинное счастье людей в близости к крестьянскому труду, связанному с “матушкой-землей”, в постоянном общении с вечно юной природой; именно таким путем и возможно нравственное совершенствование человека. Теория “живой жизни” сильно отдавала толстовством. Повесть “К жизни” встретили в штыки и революционные круги и реакционная пресса.

Своим оптимизмом, своей верой в созидательные возможности человечества В. Вересаев противостоял реакционерам, оплевывавшим революцию и человека. Но в то же время он уводил читателя в сторону от социальной борьбы. И его осудили те, кто продолжал звать народ на бой с царизмом. Вплоть до грозных дней 1917 года писатель занимает двойственную позицию.

Себя он, как и раньше, считает социал-демократом, марксистом.

Держится резко оппозиционно к самодержавной власти. Достаточно вспомнить его отказ от звания почетного академика. В конце 1907 года Вересаев с радостью принимает предложение М. Горького стать одним из редакторов сборника, в котором предполагалось участие В. И. Ленина и А. В. Луначарскогo.

На посту председателя правления и редактора “Книгоиздательства писателей в Москве” В. Вересаев ведет войну с декадентами, отстаивая реализм, намеревается сделать из “Книгоиздательства” центр, противостоящий литературе буржуазного упадка. В октябре 1917 года Россию потряс новый революционный взрыв. Как только В. Вересаев воочию убедился, что начался новый штурм самодержавия, он пошел с народом: в 1917 году Вересаев работает председателем художественно-просветительской комиссии при Совете рабочих депутатов в Москве. Задумывает издание дешевой “Культурно-просветительной библиотеки”.

В 1919 году, с переездом в Крым, становится членом коллегии феодосийского наробраза, заведует отделом литературы и искусства.

Позже, при белых, 5 мая 1920 года, на его даче проходила подпольная областная партийная конференция большевиков.

В газетах даже появились сообщения, что Вересаев расстрелян белогвардейцами. Вернувшись в 1921 году в Москву, он много сил отдает работе в литературной подсекции Государственного ученого совета Наркомпроса, созданию советской литературной периодики (был редактором художественного отдела журнала “Красная новь”, членом редколлегии альманаха “Наши дни”). Его избирают председателем Всероссийского союза писателей.

Вересаев выступает с лекциями перед молодежью, в публицистических статьях изобличает старую мораль и отстаивает новую, советскую (“Об обрядах старых и новых”, например).