Сплетня о сумасшествии Чацкого. (Анализ явлений 14-21 III дейст-вия комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума”)

Значение образа Чацкого в комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума” очень точно определил Гончаров: “Он вечный обличитель лжи, запрятав-шийся в пословицу: “Один в поле не воин”. Нет, воин, если он Чацкий, и притом победитель, но передовой воин, застрельщик и – всегда жертва.
События 3-го действия комедии (явления 14-21) как нельзя лучше под-тверждают это положение. Да, Чацкий – жертва, жертва поневоле. Слово, сплетня, людская молва сыграли в его судьбе роковую роль.
Как определил Немирович-Данченко, “Загорелась маленькая травка,

потом огонь пошел лизать все вокруг, легкий треск перешел в зловещий глу-хой шум, и скоро все обращается в удушливый пожар”.
Так обмолвка Софьи, затем – “убедительнейшие” подробности лгу-нишки Загорецкого и, наконец, религиозно-политические обвинения глухой графини как ярчайшее воплощение “логики” фамусовского общества – все это привело к тому, что Чацкий был объявлен сумасшедшим.
Третье действие комедии происходит в доме Фамусова, в доме, где “все двери настежь”. Чего, кстати, не скажешь, о людях, об их мыслях, чув-ствах и намерениях.
Слух о сумасшествии Чацкого возник как бы невзначай. Просто госпо-дин N вовремя оказался рядом с Софьей в тот момент, когда она, негодуя, обронила фразу: “Он не в своем уме”. Так можно сказать в шутку, и не стои-ло принимать эти слова за истину. Но нет, ведь это сказано о Чацком, а он всем “насолил”.

И поэтому с большим удовольствием господин N подхваты-вает новость и делает все, чтобы о ней узнали окружающие. Немного отвле-чемся от событий и зададимся вопросом: “Почему гость Фамусова не имеет имени?” Более того, у него есть своеобразный двойник – господин Д. Это очень глубокий психологический ход Грибоедова. Безымянные гости на званном вечере исполняют роль малоприметную, но зловещую.

Это роль разносчиков сплетни о сумасшествии Чацкого.
Орудием борьбы против него противники избрали сплетню. Скажем, достойный для них ход, иного ожидать и не приходилось. Коварный, отвра-тительный, безнравственный способ борьбы против своего противника, не-сущего свет правды.
А. С. Грибоедов очень тонко и последовательно выстраивает психоло-гический и социальный механизм сплетни – ее зарождение, распространение и превращение в очернительную ложь.
Достойно удивления мастерство автора комедии, сумевшего так психо-логически тонко показать то состояние, которое испытывала Софья, поняв, что может произойти из-за случайно оброненной фразы. Идет своего рода игра – словами, взглядами, недомолвками. Софья молчит (дана авторская ре-марка), отвечает уклончиво, не сразу, прежде чем подтвердить, что Чацкий сумасшедший. Ее поведение оправдано, и складывается ощущение, что ге-роиня ждет какую-то ниточку, которая свяжет все последующие события.

И она появляется в форме вопроса: “Однако есть приметы?” Этот вопрос – на-чало кульминации произведения. Все поставлено на карту. Ответ Софьи – начало конца Чацкого. Удивительно, с какой быстротой слух о его сумасше-ствии, обрастая фантастическими подробностями, обойдет всех гостей.

И все они моментально объединяются этим слухом, так как Чацкий – опасный враг.
Итак, вначале Софья медлит с ответом. И эту паузу ощущаешь бук-вально физически, она настолько эмоционально воздействует, что чувству-ешь себя участником событий. Велика роль авторской ремарки – “смотрит… пристально”. В пристальном взгляде Софьи, устремленном на собеседника, желание последний раз убедиться, до конца ли они понимают друг друга в том зловещем спектакле, который разыгрывают.

Наконец Софья решается: “Мне кажется”. Так зарождается сплетня о Чацком. Вернее, это заведомая ложь, отданная в другие руки с молчаливым наказом передать дальше. И что важно: возникнув, она теряет авторство, становится оружием для всех.

Ни-кому не нужно знать, откуда поползли слухи; вероятно, на это и рассчитыва-ла Софья.
Следующим звеном в разматывающейся цепи нарастающих слухов яв-ляется Загорецкий, для которого переносить – дело привычное и увлекатель-ное. Он с радостью восклицает: “С ума сошел!” Грибоедов маленькими штришками дополняет, уточняет, расцвечивает подробностями весть: “пом-ню”, “знаю”, “слышал”. Начиная с Загорецкого, сплетня становится легаль-ной.
Один из удачных авторских приемов в комедии – соседство комичного и трагичного. Старая графиня, будучи глуховатой, перевирает слова по сход-ным понятиям. Это как игра в испорченный телефон. Да, это смешно, если б не было трагично.

И это трагичное – искажение смысла услышанного. Вот Загорецкий на ее вопрос: “… нет ли здесь пожара?” – объясняет: “Нет, Чац-кий произвел всю эту кутерьму”. Не расслышав, графиня переспрашивает: “Как, Чацкого? Кто сел в тюрьму?” И навязчивая идея о полицмейстере и тюрьме не дает ей покоя.

За комизмом этой ситуации стоит мрачное проро-чество. И тут Грибоедов заставляет читать между строк. “Полицмейстер – тюрьма – солдатчина” – это судьба многих декабристов и всех тех, кто пы-тался переменить общественную жизнь России.
В 21-м явлении III действия Грибоедов собрал всех действующих лиц и даже более того. Он заканчивает ремарку словами: “…и многие другие”. У Грибоедова, как мы уже убедились, никогда и ничего случайного не бывает.

Наверное, должно произойти что-то очень важное.
Все собрались, чтобы громогласно объявить, подтвердить, провозгла-сить весть о сумасшествии Чацкого. Эта авторская задумка, продуманная во всех деталях, поражает своей логичностью и безукоризненным воплощением во всем: слове, жесте, паузе. Почему именно графине Хлестова произносит:
С ума сошел! Прошу покорно!
Да невзначай! Да как проворно!
Ты, Софья, слышала?
Графиня – самый влиятельный, сановный гость Фамусова. А то, что она обращается к Софье, неважно. Создается ощущение, что автор устами Хлестовой (какая говорящая фамилия!) обращается к нам с тем, чтоб пока-зать, какой нравственный урок можно извлечь из этой жизненной истории.
Говоря о художественной стороне явлений 14-21 из 3-го действия, не-обходимо отметить, что Грибоедов и здесь выступает как мастер речевой ха-рактеристики героев. Их перед нами проходит огромное количество, и каж-дый индивидуален. А как умело автор обращается с ритмом и рифмой!

Ко-медия, выдержанная в разностопном ямбе, позволяет передать все оттенки и многообразие живой речи. Несколько слов о синтаксической стороне этого отрывка. В тексте обилие восклицательных и вопросительных предложений.

Это придает дополнительную эмоциональную окраску репликам действую-щих лиц.
Грибоедов – мастер психологического анализа. Это проявляется в том, как убеждают гости Фамусова друг друга в сумасшествии Чацкого. Все верят в это.

Но только не читатель. И если по какой-либо причине Грибоедов пре-рвал комедию на 3-м действии, победа Чацкого все равно была бы предвос-хищена.
Все это позволяет поставить комедию Грибоедова в ряд произведений, по словам И. А. Гончарова, отличающихся “крепкой живучестью от других произведений”.