Персонажи Зинаиды Гиппиус
Подобно героям Достоевского, Гиппиус колеблется между двумя полюсами: духовностью и заземленностью, – между горячей верой и вялым скепсисом (причем моменты отрицания, нигилистические настроения выражены в ее стихах лучше, чем моменты веры). У нее очень острое чувство “липкости”, слизи и тины повседневной жизни, чувство, что эта жизнь держит в рабстве самое существенное в ней. Типичные для нее мысли отчетливо выражены в переведенном Сельвером стихотворении Психея. Свидригайлов в Преступлении и наказании размышляет, а не есть ли вечность
Мадам Гиппиус подхватила свидригайловскую идею, и ее лучшие стихи – вариации на эту тему. Она создала что-то вроде причудливой мифологии, с маленькими, грязненькими, прилипчивыми и болезненно привлекательными чертенятами. Вот пример: стихотворение А потом…?, написанное томным, протяжным поэтическим размером:
А ПОТОМ…?
– Ангелы со мною не говорят.
– Любят осиянные селенья,
– Кротость любят и печать смиренья.
– Я же не смиренен и не свят:
– Ангелы со мной нe говорят.
– Темненький приходит дух земли.
– Лакомый
– Что ж такое, что малютка – темный?
– Сами мы не далеко ушли…
– Робко приползает дух земли.
– Спрашиваю я про смертный час.
– Мой младенец, хоть и скромен – вещий.
– Знает многое про эти вещи.
– Что, скажи-ка, слышал ты о нас?
– Что это такое – смертный час?
– Темный ест усердно леденец.
– Шепчет весело: “И все ведь жили.
– Смертный час пришел – и раздавили.
– Взяли, раздавили – и конец.
– Дай-ка мне четвертый леденец.
– Ты рожден дорожным червяком.
– На дорожке долго не оставят,
– Ползай, ползай, а потом раздавят.
– Каждый в смертный час под сапогом
– Лопнет на дорожке червяком.
– Разные бывают сапоги.
– Давят, впрочем, все они похоже.
– И с тобою, милый, будет то же,
– Чьей-нибудь отведаешь ноги…
– Разные на свете сапоги.
– Камень, нож иль пуля, все – сапог.
– Кровью ль сердце хрупкое зальется,
– Болью ли дыхание сожмется,
– Петлей ли раздавит позвонок –
– Иль не все равно, какой сапог?”
– Тихо понял я про смертный час.
– И ласкаю гостя, как родного,
– Угощаю и пытаю снова:
– Вижу, много знаете о нас!
– Понял, понял я про смертный час.
– Но когда раздавят – что потом?
– Что, скажи? Возьми еще леденчик,
– Кушай, кушай, мертвенький младенчик!
– Не взял он. И поглядел бочком:
– “Лучше не скажу я, что – потом”.
В 1905 г. Зинаида Гиппиус, как и ее муж, стала пламенной революционеркой. С тех пор она написала много прекраснейших политических стихов – легких, неожиданных, свежих, язвительных. Ей прекрасно удался сарказм, – например, стихотворение Петроград: сатира на переименование Санкт-Петербурга. В 1917 г., как и Мережковский, Гиппиус стала яростной антибольшевичкой.
Поздние политические стихи Гиппиус часто не хуже ранних. Но в поздней прозе Гиппиус выглядит малопривлекательно. Например, в ее Петербургском дневнике, где описывается жизнь в 1918-1919 гг., больше злобной ненависти, чем благородного возмущения.
И все-таки нельзя судить о ее прозе только по таким примерам.
Она блестящий литературный критик, мастер замечательно гибкого, выразительного и необычного стиля (свою критику она подписывала – “Антон Крайний”). Ее суждения быстрые и точные, лет пятнадцать-двадцать назад она убивала своим сарказмом дутые репутации. Критика Гиппиус откровенно субъективна, даже капризна, в ней стиль важнее, чем суть.
Недавно она опубликовала – симптом приближающейся старости – интересные отрывки из литературных воспоминаний.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...