Роль природы в произведениях Чехова

Природа, как мы видим, наводила Чехова и его героев на важные и значительные мысли. Чехов был атеистом, но в его сознании, несомненно, жило представление о некой высшей силе, и в наибольшей степени эта высшая сила проявляется в природе: «В саду было тихо, прохладно, и темные покойные тени лежали на земле. Слышно было, как где-то далеко, очень далеко, должно быть, за городом, кричали лягушки. Чувство­вался май, милый май!

Дышалось глубоко и хотелось думать, что не здесь, а где-то под небом, над деревьями, далеко за го­родом, в полях и лесах развернулась

теперь своя весенняя жизнь, таинственная и прекрасная, богатая и святая, недос­тупная пониманию слабого, грешного человека. И хотелось почему-то плакать» («Невеста»).

Характерно для Чехова и то, что природа часто побуждает героев задумываться над своей повседневной жизнью и соот­носить ее с вечностью, с универсальными, общечеловечески­ми законами и категориями. Это именно то, чего недостает человеку, захваченному суетой и мелочностью жизни, и вот как, например, непривычно для себя начинает думать герой «Дамы с собачкой» Гуров, столкнувшись с величием и вели­колепием природы: «В Ореанде

сидели на скамье, недалеко от церкви, смотрели вниз на море и молчали. Ялта была едва видна сквозь утренний туман, на вершинах гор неподвижно стояли белые облака.

Листва не шевелилась на деревьях, кри­чали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносив­шийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, который ожидает нас. Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет. И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения, непрерывного движе­ния жизни на земле, непрерывного совершенства.

Сидя рядом с молодой женщиной, которая на рассвете казалась такой кра­сивой, успокоенный и очарованный в виду этой сказочной об­становки — моря, гор, облаков, широкого неба, Гуров думал о том, как, в сущности, если вдуматься, все прекрасно на этом свете, все, кроме того, что мы сами мыслим и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом досто­инстве».

Не только в рассказах, но и в драматургии образы природы занимают важное место в образной структуре. Один из самых сильных и поэтических образов был дан Чеховым в пьесе «Вишневый сад», который становится символом погубленной красоты, наглядно демонстрирует пошлость и никчемность жизни тех людей, которые говорят и действуют в пьесе. Здесь, как и во многих других случаях, образ природы выступает своего рода нравственной точкой отсчета, задает этический масштаб, позволяет сопоставлять жизнь «слабого, грешного человека» с «высшими целями бытия».