Что известно о прозе Марины Цветаевой?

«Вся моя проза — автобиографическая» — признавалась М.И. Цветаева в автобиографии. Она писала о том, что пережила сама, о тех людях, с которыми была знакома и встречалась, в прозе она даже не изменяет их имена.

Но это не мемуары, не докумен­тальная, а именно художественная литература.

События и впечатления детства Цветаевой отражены в по­вестях «Мать и музыка», «Черт», рассказах «Сказка матери», «Башня в плюще», О своей матери, Марии Александровне Мейн, Цветаева рассказывает в таких произведениях, как «Мать

и му­зыка», «Сказка матери». М.А. Мейн, несмотря на слабое здоро­вье (она скончалась от туберкулеза в 1906 г., когда Марине было 14 лет), уделяла много внимания своим дочерям Марине (Мусе) и Анастасии (Асе). Она была жестким воспитателем: «Мать не вос­питывала — испытывала: силу сопротивления…

Мать поила нас из вскрытой жилы Лирики… После такой матери мне оставалось только одно — стать поэтом».

О своем отце, Иване Владимировиче Цветаеве, Марина Ивановна рассказывает в шести новеллах под общим названи­ем «Отец и его музей». И.В. Цветаев — профессор Московского университета, основатель

Музея изобразительных искусств (был открыт в 1912 г., назывался тогда Музеем Александра III). Дочь рассказывает о характере своего отца, раскрывая его многогран­ность через парадокс скупость — щедрость, объясняя житейские привычки отца как проявление сути его внутренней жизни, как «скупость каждого, живущего духовной жизнью и которому про­сто ничего не нужно», как «скупость дающего», который скуп, «чтобы мочь раздаривать.

Ибо раздаривал он до последнего вздоха… А сколько бедных студентов, бедных ученых, бедных родственни­ков поддерживал он!».

В очерке «Башня в плюще» (1933) Цветаева вспоминает о том, как они с сестрой жили и учились в пансионе во Фрейбурге (Германия), точнее, описывает один день — Пасху 1905 г. и пере­живания маленьких девочек, связанные с посещением дома, хо­зяйка которого ведет с ними беседы, казалось бы, вполне детские. Но временная перспектива и жизненный опыт автора показывают многозначность простых вопросов и неслучайность наивных от­ветов, высвечивающих суть характеров детей, обусловивших их судьбы.

Неустойчивость жизни в эмиграции, ощущение своей чуже­родности передано Цветаевой в рассказах «Страховка жизни» и «Китаец».

Особенности прозы Цветаевой пристально анализировал поэт И. Бродский: «Фраза строится у Цветаевой не столько по принципу сказуемого, следующего за подлежащим, сколько за счет собственной поэтической технологии: звуковой аллюзии, корне­вой рифмы. То есть читатель все время имеет дело не с линейным аналитическим развитием, но с кристаллообразным (синтети­ческим) ростом мысли… Цветаева показывает своему читателю, из чего слово — мысль — фраза — состоит; она пытается — ча­сто против своей воли — приблизить читателя к себе: сделать его равновеликим. …К тому же повествование ее, в строгом смысле, бессюжетно и держится, главным образом, энергией монолога» («О Цветаевой»).