“Степенная книга”

К “Великим Четьим-Минеям” примыкала окончательно сформировавшаяся вскоре после них (в 1563 г.) “Книга степенна царскаго родословия”, составленная по инициативе Макария, видимо, царским духовником, священником Андреем, в монашестве Афанасием, преемником Макария на митрополичьей кафедре. Как и другие обобщающие литературные предприятия, возникшие на московской почве в XVI в., “Степенная книга” отразила борьбу служилого дворянства с боярской оппозицией за упрочение централизованного Русского государства.

Располагая свой

материал по степеням великокняжеских колен и излагая его в риторически-торжественном стиле, она ставила своей целью представить историю благочестивых русских государей от Владимира Святославича до Ивана Грозного, действовавших в единении с выдающимися представителями русской церкви, преимущественно митрополитами и епископами. В “Степенной книге” биография превращалась сплошь и рядом в агиобиографию, стилистика которой сказывается даже в тех случаях, когда речь идет о князьях или высших церковных иерархах, не только не причтенных к лику святых, но и ничем, в сущности, особенно если иметь в виду первых, не проявивших себя с точки зрения христианского благочестия. Использовав преимущественно наличную летописную литературу и ее протографы и позаимствовав из нее ряд фактов чисто исторического характера, а также литературу агиографическую и устные легенды, “Степенная книга” так стилистически разукрасила свой материал, что в результате получился сплошной, очень высокопарный и цветистый панегирик во славу русских государей вплоть до Ивана Грозного, которому отведена последняя, семнадцатая степень книги.

Стиль ее сразу же определяется пространным заглавием: “Книга степенна царскаго родословия, иже в Рустей земли в благочестии просиявших богоутверженных скипетродержателей, иже бяху от бога, яко райская древеса, насаждени при исходищих (источниках) вод, и правоверием напаяеми, благоразумием же и бла-годатию возрастаеми и божественною славою осияваеми явишася, яко сад доброраслен и красен листвием и благоцветущ, многопло-ден же и зрел и благоухания исполнен, велик же и высоковерх и многочадным рождием, яко светлозрачными ветми, расширяем, богоугодными добродетельми преспеваем” и т. д.

И в дальнейшем такой выспренный стиль удерживается даже в тех случаях, когда, как сказано, речь идет о любом из князей, даже не канонизованном. Таково, например, начало повествования о великом князе Ярославе Всеволодовиче: “Благороднаго корени доброплодная и неувядаемая ветвь, царскаго изращения плодоносное семя руских самодержателей, сий великий князь Ярослав бысть” и т. д. Степень, посвященная Ивану Калите, начинается так: “Сей благородный, богом избранный приемник и благословенный наследник благочестивыя державы боголюбиваго царствия Русьскыя земля великий князь Иван Даниловичь, рекомый Калита, внук блаженнаго Александра – десятый степень от святаго равноапостольнаго Владимира перваго, от Рюрика же третийнаде-сять” и т. д. Семнадцатая степень, отведенная Ивану Грозному, начинается с риторического вступления, в котором говорится о значении молитвы, и затем повествуется о “благорадостном царском рожении”, которое произошло по усердной молитве родителей Ивана: “Сице и зде молитвенная доброть разверзе царское неплодие самодержца Василия Ивановича, и родися ему сын и наследник царствию сий святопомазанный царь и великий князь, сладчайшее имя Иван, государь и самодержец всея Русии и иным многим языком и царствием одолетель, иже бысть от святаго перваго Владимира седьмыйнадесять степень, от Рюрика же двадесятый” и т. д.

Для того чтобы показать, как “Степенная книга” стилистически перерабатывала свои источники, возьмем из нее начальную статью двенадцатой степени – “О житии и подвизех блаженнаго и досто-хвальнаго великаго князя и царя русьскаго Димитрия Ивановича” – и сопоставим ее с ее источником – “Словом о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго”, вошедшим в почти буквально совпадающих друг с другом текстах в летописи Новгородскую IV, Софийскую I, Воскресенскую и Никоновскую. Уже начальные слова источника “Сий убо великий князь Дмитрий…” в “Степенной книге” распространяются:

– “Сий богом препрославленный и достохвальный великий князь Димитрий…”

К сообщению о том, что Дмитрий был внуком Ивана Даниловича, добавляется: “правнук великаго князя Данила Александровича Московскаго, праправнук великаго князя и чюдотворца Александра Ярославича Невскаго” – и, как обычно для степеней, указывается, что от Владимира он был двенадцатая степень, от Рюрика же – пятнадцатая.

Фраза источника:

– “воспитан бысть в благочестии и в славе со всяцеми наказании духовными и от самех бо пелен бога возлюби” – в “Степенной” получает такой вид: “И воспитан бысть во истинном благочестии и в праведном добро-славии со всякими наказании духовными: от самех бо пелен бога возлюби и родителем благопослушлив бысть и до коньца по воли божий управляя житие свое”. О Дмитрии в источнике сказано, что после смерти отца “сий же оста млад сыи, яко лет девять”, в “Степенной” же вместо этого читаем: “сий же богом возлюбленный сын его и наследник, великий князь Димитрий, тогда млад сый, оста честна си родителя летом яко десяти, мудростию же возраста яко тысящалетен”.

В таком же роде и другие риторические распространения первоначальной повести – наряду со многими биографическими подробностями, введенными “Степенной” в свой текст.

Как мы видели, “Слово о житии и о преставлении” и без того в изобилии уснащено пышной риторикой, но составителю “Степенной” и ее показалось мало, и он постарался свое повествование насытить еще добавочным “добрословием”.

Как и московские летописные своды, как Четьи-Минеи Макария, так и “Степенная книга” поставила себе задачей путем связного и систематического изложения истории Русского государства до предела возвеличить и прославить историческое прошлое и настоящее Московской Руси, в первую очередь прославив и возвеличив носителей государственной власти, действовавших в полном единении с церковью.