Оценка итогов человеческой жизни в “Записках охотника”

В мае 1853 г., через год после подготовки к печати “Записок охотника”, Тургенев пишет новый охотничий очерк “Поездка в Полесье”. В нем тема охоты снова стала для писателя поводом к тому, чтобы высказаться по более значительным вопросам. Но основной проблемой очерка являются теперь не социальные отношения крестьян и помещиков, а отношение отдельной человеческой личности к жизни природы.

Автор осознает это отношение глубоко пессимистически, и этот пессимизм вытекает, несомненно, из кризиса его социального самосознания. Он выражает

горькое сожаление о том, что жизнь так “бесследно ушла”, что “жажда счастья”, которой он жил в молодости, его обманула. И он оценивает теперь всю свою жизнь как “бедную горсть пыльного пепла”, находит в самом себе “холодное, неподвижное, ненужное нечто” и с отчаянием сознает, что “нет надежды, нет возврата”.

Столь горькую оценку итогов своей жизни в обществе автор обосновывает теперь своеобразной философией природы. Оказывается, что только “тихое и медленное одушевление, неторопливость и сдержанность ощущений, равновесие здоровья в каждом отдельном существе” является

“неизменным законом” природы и что, наоборот, “все, что выходит из-под этого уровня… выбрасывается ею вон, как негодное”. Таким незаконным проявлением жизни оказываются и “дерзостные надежды и мечтания молодости”.

И только перед лицом неизменной природы, видя “холодный, безучастно устремленный на него взгляд вечной Изиды”, человек сознает это, “чувствует свою слабость, свою случайность – и с торопливым, тайным испугом обращается он к мелким заботам и трудам жизни…”.

Такое понимание человеческой жизни было проявлением умонастроений социального пессимизма, усилившихся у Тургенева после событий 1848 г. и находившихся в противоречии с его передовым либерально-просветительским мировоззрением. Выражая эти умонастроения в своем очерке, Тургенев перекликался отчасти с некоторыми литературными представителями консервативно-дворянского лагеря. Особенно тесно сближался он с философской лирикой Ф. И. Тютчева, в которой поэт первооснову бытия видит в “бездне”, “хаосе” природы, поглощающей все личное, и считает мимолетными и эфемерными как дерзания человеческого ума, так и порывы личного чувства. “Натурфилософия” Тургенева пока еще не выходила за пределы реального.

Но она заключала возможность перехода от признания “таинственных” законов природы к их объективно-идеалистическому истолкованию. Это и сказалось вскоре, когда в последние годы николаевской реакции пессимистические настроения писателя усилились и углубились.

Летом 1856 г. Тургенев написал повесть “Фауст”, в которой попытался дать своему философскому самоотрицанию мотивировку, граничащую с мистицизмом. По основной мысли эта повесть близка к “Поездке в Полесье”. Не исполнение “любимых мыслей и мечтаний, как бы они возвышенны ни были, – исполнение долга, вот о чем следует заботиться человеку”, – такой вывод главный герой и рассказчик “Фауста”, идейный воспитанник все тех же кружков 30-х годов, делает из всего, что произошло с ним в личной Жизни. А само происшествие – внезапную смерть любимой женщины, никогда не знавшей глубоких, романтических переживаний л вдруг испытавшей их, – он осознает как вмешательство в жизнь людей неведомых, потусторонних сил, как “тайную игру судьбы, которую мы, слепые, величаем слепым случаем”. “Я многому верю теперь, чему не верил прежде”, – признается герой “Фауста”.

Так проявилась в творчестве Тургенева общественная реакция, вызванная событиями 1848 г. и последующих лет. Это была своего рода “духовная драма”, хотя и совсем иная, чем у Герцена. Подобно Герцену, Тургенев вскоре смог ее преодолеть.

Большие перемены, происшедшие в русской политической жизни в 1856-1857 гг., вызванный ими новый общественный. подъем привели к значительным изменениям в идейных настроениях Тургенева. Сильные стороны его мировоззрения снова получили преобладающее значение, и это привело писателя к новым творческим достижениям. Однако общественная жизнь в стране была теперь не та, что в 40-е годы.

Общий кризис старого строя уже наступил и был осознан как его защитниками, так и его врагами. Силы, сознательно враждебные всему помещичьему строю, значительно возрастали. Уже складывалось революционно-демократическое движение, начавшее в условиях ослабевшего цензурного гнета своего рода идейный штурм этого строя во имя освобождение трудящихся масс.

Тургенев, часто встречавшийся в редакции “Современника” с Чернышевским, а затем и с Добролюбовым, сознавал глубокое несоответствие и противоречие между своими взглядами и взглядами революционеров-демократов. И он пытался как-то определить свои идеалы в противовес идеалам демократов, вносивших во все области умственной жизни пугавшую его идею крестьянской революции и сознательно идущих на раскол с либеральным движением.