Стихотворение Б. Л. Пастернака «Любить иных — тяжелый крест…» (восприятие, истолкование, оценка)

«Всякая любовь есть переход в новую веру», — писал Пастернак в «Охранной грамоте». Новую не значит другую, а большую, обновленную, расширившуюся. Создание стихотворения «Любить иных — тяжелый крест…», вошедшего в книгу лирики «Второе рождение», напрямую связано с переменой в личной жизни поэта разрушением его первой семьи и началом новой, с Зинаидой Николаевной Нейгауз. Ситуация с «двумя женщинами» во «Втором рождении» претворилась в образ изначально драматической и вечно спасительной любви.

Разделить

эти две стороны можно житейски, но не поэтически. Зато и житейски, и поэтически можно понять, что на новой любовной волне должно было возникнуть полновесное слово, все о том же, но по-новому произнесенное.
Думается, что образ любви в стихотворении — нерасчленимый, единый. Обе линии любовного сюжета — и первая, связанная с «тяжелым крестом», и вторая, что несет в себе прелесть той, что «прекрасна без извилин», — ведут в сферу бесконечных измерений — природы, вечности, искусства, и Пастернак идет путем расширения круга, выбирая соотнесенность конкретного с целым, настойчиво выискивая свой выход в мир.
Стихотворение проникнуто стихией непроизвольной, доверительной искренности — она является определяющей во всем его тоне. Но разве может быть иначе, коль скоро стихотворение посвящено той, чей «смысл, как воздух, бескорыстен»? Проследим за стремительностью движения мысли поэта, по привычке стремящегося охватить весь мир целиком, ничего не упустив, отразив и причинно-следственные связи охватившего его чувства, и милые сердцу черты возлюбленной, и непреложные законы бытия.
Отметим, что для выражения сердечной привязанности Пастернаку не нужны ни страстные признания, ни использование самого слова «любовь». Стихотворение носит характер скорее дружеского письма, и вся нежность поэта, кажется, сконцентрирована в словах: «И прелести твоей секрет / Разгадке жизни равносилен». Любовь поэта — тихая и ясная, она поется под «шорох снов и шелест новостей и истин», она не нуждается в громких словах, она рождается в простых жестах, легких взглядах, незамысловатых истинах:
Легко проснуться и прозреть, Словесный сор из сердца вытрясть И жить, не засоряясь впредь. Все это — небольшая хитрость.
Вот и разгадка авторской немногословности. Это — стремление очистить свое чувство от постороннего, суетного, преходящего, это — необходимость уместить всеобъемлющую эмоцию в три стихотворные строфы, это — разговор по душам, когда слова попросту не нужны. Это — любовь, любовь как она есть, любовь первозданная, молчаливая, как сама природа, неопровержимая в своем существовании, как весь окружающий мир,1йЬбовь безусловная, а потому не требующая ни вербального выражения, ни доказательств. Четкие, как параграфы, заветы пастернаковской извечной любви в последней строфе лишены патетики, сохранена разговорность общего тона.

Не восторг, не пафос — какая-то ясная и уверенная удовлетворенность заключена в окончательности мысли и чувства, — она двукратно отмерена точкой в двух последних строках. Лишенная броских эффектов, последняя строфа держится на полновесной рифме — канонической, в конце стиха (вытрясть — хитрость) и внутренней (прозреть — впредь). Накатываясь одна на другую, они разделены и в тоже время чем-то связаны.

Если не слишком нажимать на гласные, можно услышать, как стих рокочет и переливается:р-л-н. Должно быть, это рокочет и переливается любовь, чье присутствие столь неприметно, но столь явственно чувствуется. Звуковая организация стиха вряд ли была плодом скрупулезного, микроскопического отмеривания.

Вся эта звукопись проступила изнутри и, надо полагать, стихийно совместилась с движениями мотивов, волнами ритма. В стихотворении нет обычных и характерных для Пастернака образов зрительного плана. Стихотворение — «словесное», в нем преобладают слова не предметного, а абстрактного значения (жизнь, сны, новости, истины, воздух, смысл, секреты и разгадки). В нем властвует магия слова и ритма, фактор, широко говоря, музыкальный.

А финал этого прекрасно разыгранного поэтического этюда — светлый, четкий, умиротворенно-торжествующий.
Любовная лирика Пастернака, как и вся книга стихов «Второе рождение», была воспринята критикой как новаторская. Причинами тому послужили и выбор автором для большинства стихотворений почти не используемого в то время другими поэтами классического стихотворного размера русской поэзии четырехстопного ямба, и отказ от сложности и многообразия в выражении своих мыслей и эмоций. Это был совершенно другой Пастернак, которого советская критика еще не знала.

Это был Пастернак на жизненном и творческом перепутье. Это были стихотворения, написанные по горячему следу семейной истории, послужившей толчком к созданию «Второго рождения».