Двойники и антиподы Раскольникова
Очень многие исследователи, в частности М. Бахтин, отмечали, что в центре любого из романов Достоевского, составляя его композиционную основу, находится жизнь идеи и персонаж — носитель этой идеи. Так, в центре романа «Преступление и наказание» — Раскольников и его «наполеоновская» теория о делении людей на два разряда и о праве сильной личности на пренебрежение законами, юридическими и этическими, для достижения своей цели. Писатель показывает нам зарождение этой идеи в сознании персонажа, ее осуществление, постепенное изживание
Вследствие этого центральные персонажи романа интересны нам не только сами по себе, но и в их безусловной соотнесенности с Раскольниковым — именно как с воплощенным существованием идеи. Раскольников является в этом смысле как бы общим знаменателем для всех персонажей. Естественный композиционный прием при таком замысле — создание
Духовными двойниками Раскольникова являются Лужин и Свидригайлов. Роль первого — интеллектуальное снижение идеи Раскольникова, такое снижение, которое окажется морально невыносимым для героя. Роль второго — убедить читателя в том, что идея Раскольникова ведет к духовному тупику, к духовной смерти личности.
Лужин — предприниматель средней руки, это разбогатевший «маленький человек», которому очень хочется стать человеком «большим», превратиться из раба в хозяина жизни. В этом корни его «наполеонизма», но как они похожи на социальные корни раскольниковской идеи, ее пафос социального протеста угнетенной личности в мире униженных и оскорбленных! Ведь Раскольников — нищий студент, которому тоже хочется подняться над своим социальным состоянием.
Но гораздо важнее для него видеть себя человеком, превосходящим общество в нравственно-интеллектуальном отношении, несмотря на свое социальное положение. Так появляется теория о двух разрядах; и тому и другому остается лишь проверить свою принадлежность к высшей категории. Таким образом, Раскольников и Лужин совпадают именно в стремлении стать выше того положения, которое отведено им законами социальной жизни, и тем самым возвыситься над людьми. Раскольников присваивает себе право убить ростовщицу, а Лужин — погубить Соню, поскольку они оба исходят из неверной посылки, что они лучше других людей, в частности тех, которые становятся их жертвами.
Только понимание самой проблемы и методы Лужина гораздо пошлее, чем у Раскольникова. Но это единственная разница между ними. Лужин опошляет, а тем самым и дискредитирует теорию «разумного эгоизма». По его мнению, лучше желать блага себе, чем другим, надо стремиться к этому благу любыми средствами, и каждый должен делать то же — тогда, достигнув каждый своего блага, люди и образуют счастливое общество.
И получается, что Дунечке Лужин «помогает» из лучших побуждений, считая свое поведение безукоризненным. Но поведение Лужина да и вся его фигура столь пошлы, что он становится не только двойником, но и антиподом Раскольникова.
Антиподом и в какой-то мере двойником Раскольникова становится и его сестра. Она не считает себя существом — более высокого ранга, чем брат, а Раскольников, идя на жертву, именно в этом ощущает свое превосходство над теми, ради кого он жертвует собой. Дунечка же, напротив, не только не считает себя выше своего брата — признает его существом более высокого рода. Раскольников хорошо это понимает, потому-то так решительно и отвергает он жертву сестры.
В своем отношении к людям Дуня и ее брат — антиподы. Даже Свидригайлова Дуня не считает ниже себя; она преодолевает это искушение, будучи не в силах стрелять в человека, ибо в Свидригайлове она видит личность. Раскольников же готов видеть человека только в себе.
Отношение к другим людям и к себе — вот та спираль, по которой Достоевский разворачивает действие своего романа. Раскольников способен не видеть человека в своем ближнем, Свидригайлов не способен видеть человека ни в ком. Так идея Раскольникова доводится до предела, до абсурда.
Раскольников хочет ощутить себя человеком, для которого на свете вообще не существует морали. Он убежден, что ни в прелюбодеянии, ни в развращении малолетней девочки, ни в подслушивании чужих разговоров с целью использовать их в своих интересах, шантажируя жертвы, нет ничего дурного. В ответ на возмущение Раскольникова по поводу подслушанной исповеди Свидригайлов резонно замечает, что если можно «старушек чем попало по голове лущить», то отчего же нельзя подслушивать? Возразить на это Раскольникову нечего.
И Свидригайлов становится для Раскольникоза каким-то воплощением темных начал мира, в котором нет моральных запретов. Но его почему-то влечет к этому темному началу. Достоевский говорит, что Свидригайлов чем-то притягивал Раскольникова. И Раскольников идет к нему, даже не отдавая себе отчета зачем.
Но слова Свидригайлова о том, что вся-то вечность — это какая-нибудь пыльная банька с пауками, потрясли героя, так как он очень наглядно смог представить себе столь выразительно охарактеризованный Свидригайловым логический конец пути, по которому он пошел, убив старуху. После такого нравственного распада души невозможно никакое возрождение человека. После этого возможно только самоубийство.
Дуня, отбросив пистолет, признала в Свидригайлове человека — он сам в себе человека не видит.
В ужасе уходит Раскольников от Свидригайлова. Он, ступив на путь зла, не в состоянии идти по этому пути до конца. После последнего разговора со Свидригайловым Раскольников вновь пойдет к Сонечке. Ее в глазах Раскольникова сближает с ним то, что она «тоже преступила черту», и он пока не понимает, как различно то, через что каждый из них смог переступить, вернее, для чего каждый из них это сделал.
Соня Мармеладова воплощает в романе светлое начало. Она чувствует себя виновной и сознает собственную греховность, но она согрешила ради спасения жизни маленьких братьев и сестер. «Сонечка, вечная Сонечка Мармеладова!» — воскликнул Раскольников, узнав о предполагаемой свадьбе его сестры и Лужина. Он прекрасно чувствует и понимает сходство мотивов, которые руководят поступками этих женщин. Соня с самого начала олицетворяет в романе жертву, поэтому ей-то и рассказывает Раскольников о своем преступлении.
И она, которая оправдывала и жалела Катерину Ивановну, своего пьяницу-отца, готова простить и понять Раскольникова — она увидела в убийце человека. «Что же это вы с собой-то сделали!» — говорит она в ответ на его признание. Для Сони Раскольников, покушавшись на жизнь другого человека, поднял руку и на человека в себе, на человека вообще.
В романе Достоевского все тесно связано, сплетено друг с другом. В момент гибели от топора на слабоумной Лизавете был Сонечкин крест. Раскольников хотел убить только одну ростовщицу, потому что считал ее жизнь вредной для окружающих, но вынужден убить и ее сестру, а подняв руку на Ли-завету, он тем самым поднимает ее и на Сонечку и в конечном счете на себя самого. «Я не старушонку убил, я себя убил!» — восклицает Раскольников в тоске. И Соня, прощающая Раскольникова-человека, не прощает его губительную идею.
Только в отказе от «этой проклятой мечты» видит она возможность воскрешения души Раскольникова. Соня зовет его к покаянию, она читает ему знаменитый евангельский эпизод о воскресении Лазаря, ожидая душевного отклика. Но душа Раскольникова к этому еще не готова, он еще не изжил в себе свою идею.
Далеко не сразу Раскольников понял, что Соня права, лишь на каторге к нему пришло это осознание, лишь тогда он смог по-настоящему покаяться, и его покаяние становится последним утверждением Сониной правоты, идея же Раскольникова оказывается окончательно разрушенной.
Так, приводя всех персонажей романа в соотношение с главным героем, Достоевский достигает главной своей цели — дискредитации человеконенавистнической теории, рожденной самим несправедливым миром.