Древнегреческий театр

Одним из величайших достижений свободных эллинов было создание театрального искусства. Слова театр, драма, сцена — греческого происхождения.

Спектакль греческого театра был «думой о жизни»; здесь на орхестре совершались важные, захватывающие события, сталкивались мощные характеры. Все это во имя утверждения идей, во имя тех нравственных выводов, которые венчали действие и придавали ему глубоко нравоучительный смысл.

В этих суждениях о жизни главное место занимал хор. Он, возглавляемый корифеем, чередой движется по орхестре,

протяжно распевая стихи. Хор поддерживает героя в его правой борьбе, осуждает его ошибки, корит за преступления, впадает в отчаяние при бедствиях, рыдает над погибшими — и во всех случаях сохраняет образ мыслей, свойственный народу.

Ведь хор состоял из граждан города Афин и был символом живого участия народа в драматических действиях. Не включенный в сюжет трагедии, хор создавал эмоциональную атмосферу, в которой пребывал герой, и эта атмосфера менялась по ходу событий: стихи, песни и пляски хора то окрашивались в торжественные и ликующие тона, то выражали созерцание и покой, то нагнетались до трагических

пределов и выплескивались стенаньем и громким плачем.

Хор, наряженный в маскарадные костюмы «всадников», «птиц» или «облаков», в шутках и играх, в прыжках и плясках создавал ту атмосферу всеобщей свободы и праздничности, в которой голос поэта-обличителя звучал особенно сильно и страстно. Но сколь ни различны были спектакли трагического и комического театра, общее между ними было то, что Аристофан исходил в своих издевках из тех же народных суждений, из тех же высоких идеалов, во имя которых писали свои героические творения Эсхил и Софокл.

В античном театре играть было трудно, спрятаться не за что: ни занавеса, ни декораций. Вся сила — в слове, чувстве, мысли автора и актера. Волны и скалы существуют лишь в воображении актеров и зрителей, над головой — небо и облака, ветер развевает туники и волосы, зрители также сидят под открытым небом, на ступенях амфитеатра.

Натурализм позднейшего театра не имеет ничего общего с этой естественностью.