Подвиг Болконского на Аустерлицком поле
После Шенграбенского сражения князь Андрей почувствовал, что он может “найти смысл в этих толпах и мысль”. Первый месяц на войне, встречи с высшим кругом армии и приближение рядовому войску были важным этапом в жизни князя Андрея. Подвиг Болконского на Аустерлицком поле стал теперь логическим завершением предшествовавших ему впечатлений и раздумий.
За этот период переменились многие взгляды его на военное дело и, главное, на роль народа в войне.
Исправляя теперь ранее созданную часть об Аустерлице, Толстой много занимался Болконским,
Другая: “Князь Андрей лежит на Аустерлицком поле, страдает, видит страдания других и тут вдруг видит спокойное торжествующее лицо Наполеона, удерживает боль, чтоб презирать”. В следующих показано новое отношение Болконского к Наполеону: “Бонапарт герой, но он ненавидит его”. Князь Андрей увидел, что “Бонапарт с своим подбородком не
Наполеон казался маленьким”.
Запечатленные в конспекте мысли развиты в последней главе, посвященной князю Андрею на войне 1805 года. По первому варианту сцены на Аустерлицком поле, единственное, что запечатлелось в сознании князя Андрея, когда он, раненый, упал,- это “ограниченный клочок жнивья с измятой соломой”. Такой образ, создающий впечатление безысходности и ограничивающий событие темой физической смерти, Толстой заменил небом.
В исправленном тексте читаем: “И вдруг ничего нет, кроме неба – высокого неба с ползущими по нем серыми облаками – ничего, кроме высокого неба”.
Впечатление неба настроило на возвышенный лад мысли князя Андрея. “Как же я не видал прежде этого высокого неба? – подумал князь Андрей.- Я бы иначе думал тогда. Ничего нет, кроме высокого неба, но и того даже нету, ничего нет, кроме тишины, молчания и успокоения”.
Теперь, когда на Праценской горе раненый князь Болконский увидел возле себя “человека в треугольной шляпе и сером сертуке с счастливым, но вместе с тем безучастным лицом”, он не только был так же мало взволнован, как “ежели бы муха прожужжала над ним”, но он еще “видел, над собой далекое высокое и вечное небо”. Сохранившиеся из первого варианта мысли князя Андрея о всей его жизни теперь возникают как бы под впечатлением неба. Любое, даже самое беглое упоминание подготовило бы читателя к возвращению князя Андрея и уменьшило бы напряженность действия.
Толстой отказался от прежнего намерения. Болконский “в числе других безнадежных раненых был сдан на попечение жителей”- вот все, что стало известно о князе Андрее. Это не только не ослабляет, а, напротив, усиливает впечатление той минуты, когда князь Андрей, которого считали погибшим и которому отец заказал памятник, вдруг приезжает в Лысые Горы в метель, во время родов маленькой княгини. Самый приезд князя Андрея, его душевные переживания, связанные с родами жены, ее смерть и, наконец, крестины Николушки Болконского легко удались Толстому.
Без существенных изменений эти сцены вошли в опубликованный текст.
О дальнейшей жизни князя Андрея до его встречи с Наташей в Отрадном первоначально рассказывалось совсем мало. “В 1807 году жизнь в Лысых Горах много изменилась. Молодой князь безвыездно жил при отце. На половине покойной княгини была детская, и маленький князек жил там”. Так в ранней рукописи начался последующий рассказ о Болконских.
Царившее в семье настроение определено в двух планах. В теме личной оно сосредоточено вокруг могилы маленькой княгини, над которой возвышался памятник-часовня с мраморной статуей плачущего ангела. Старый князь, зайдя в часовню, “сердито засморкавшись, вышел оттуда”. Князь Андрей “тоже не любил смотреть на этот памятник, ему казалось, вероятно, так же, как и отцу, что лицо плачущего ангела было похоже на лицо княгини, и лицо это говорило тоже: “Ах! что вы со мной сделали!
Я все отдала вам, что могла, а вы что же со мной сделали?” Княжна Марья, напротив, “охотно и часто” ходила в часовню, водила с собой маленького племянника и “пугала его своими слезами”.
В плане общественном настроение Болконских пронизано атмосферой второй войны с Наполеоном. “Как ни тяжело было князю Андрею слышать торжества 1Ч-ской победы и о первых успехах русских войск, в которых он не участвовал, он оставался верен своему, слову не служить более в русской армии. Но зато с жадностью они оба с отцом, как ни различны и ни спорны были их взгляды, следили за ходом политических и военных событий”. Рассказано затем о болезни Николушки, у постели которого дежурили князь Андрей и княжна Марья, “измученные бессонницей и тревожные”.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...