Первая любовь в изображении Тургенева

…Но смерти для твоих созданий нет,

Толпа твоих видений, о поэт,

Бессмертием навеки озарилась…

Имя Тургенева давно и тесно связано с поэтическим и возвышенным чувством любви. А при слове “тургеневские девушки” сразу возникает ряд особенных ассоциаций, если не сказать – видений…

…И там вдали, где роща так туманна,

Где луч едва трепещет над тропой, –

Елена, Маша, Лиза, Марианна,

И Ася, и несчастная Сусанна –

Собралися воздушною толпой.

Знакомые причудливые тени,

Создания любви и красоты,

И

девственной, и женственной мечты, –

Их вызвал к жизни чистый, нежный гений,

Он дал им форму, краски и черты…

У Тургенева все – о движениях сердца, о юношеских устремлениях, словом – о кипении жизни, “юной и свежей”. Но три эти повести, написанные в разное время и вместе с тем ближе к концу, вернее, ближе к бессмертию – “Ася”, “Первая любовь”, “Вешние воды”, – стоят особняком, кружатся в одном хороводе. Они – о первой любви. Как и тургеневская природа, трагически равнодушная и одновременно обольстительно прекрасная, его любовь имеет свою оборотную сторону.

Радость

и восторг первой любви смягчают ее жестокий трагизм. В этих трех повестях автор рассматривает чувство любви как неизбежное подчинение и добровольную зависимость, рок, господствующий над человеком. Тургенев развивает философию любви как силы, подчиняющей себе человека, превращающей его в раба. Но в то же время – сладостное обаяние первой любви, красота чувства…

И пускай оно часто ведет к гибели, пускай отказаться от всего этого невозможно. Недаром в “Вешних водах” автор делает известное лирическое отступление: “Первая любовь – та же революция: однообразно-правильный строй сложившейся жизни разбит и разрушен в одно мгновенье, молодость стоит на баррикаде, высоко вьется ее яркое знамя – и что бы там впереди ее ни ждало – смерть или новая жизнь – всему она шлет свой восторженный привет”. Вот Ася.

Мы узнаем о “складе ее смугловатого круглого лица, с небольшим тонким носом, почти детскими щечками и черными, светлыми глазами”. Но за всеми этими внешними чертами стоит нечто “свое, особенное” – в ее поведении, в ее отношении к людям. Главному герою, господину Н. Н., да и нам, читателям, она кажется существом “непонятным, полузагадочным”.

Оказывается, она – дочь дворянина и крепостной крестьянки, и именно эта половинчатость положения рождает ее внутреннее беспокойство. Это один из авторских приемов – переход от внешнего (наружность, движения, жесты) к изображению внутреннего мира своего героя. Действие повести происходит за границей, в Германии, но как слышны в ней национальные, народные мотивы. Это раскрывается Асиным характером, это заложено в ее плебейском происхождении.

Асина предыстория объясняет духовную связь характера героини с этическими основами народной жизни: мать девушки, крепостная горничная, – человек с обостренным чувством собственного достоинства, живущий по строгим нравственным правилам. Чистое, честное сердце героини – прямое наследство ее матери. Наблюдая за Зинаидой (“Первая любовь”), невольно испытываешь обаяние ее прелестной, изменчивой внешности и словно слышишь переливы ее серебристого голоса.

Изменчива внешность, изменчив характер. Она то задумчива, то хитра, то беспечна, то манерность сменяет простоту. Эту психологическую неустойчивость Тургенев также объясняет условиями жизни Зинаиды: “Неправильное воспитание, странные знакомства и привычки, постоянное присутствие матери, бедность и беспорядок в доме, все, начиная с самой свободы, которою пользовалась молодая девушка, с сознания ее превосходства над окружающими ее людьми, развило в ней какую-то полупрезрительную небрежность и невзыскательность”. И в то же время она так же чиста в своих чувствах, как и Ася, так же, как и предыдущая героиня, она не в силах противиться порывам своего сердца. “Из всех моих женских типов, – сказал однажды Тургенев, – я более всего доволен Зинаидой в “Первой любви”.

В ней мне удалось представить действительное, живое лицо: кокетку по природе, но кокетку, действительно, привлекательную”. Сложнее с третьей повестью Ивана Сергеевича, также непосредственно посвященной первой любви, сложнее с “Вешними водами” (1871), написанными позднее прочих (“Ася” – в 1858 году, “Первая любовь” – в 1860). Можно сказать, что лирическая героиня фантастическим образом здесь раздваивается – на чернокудрого ангела Джемму и Марью Николаевну Полозову, русокосую сатану в юбке, этакое порождение греховности и неверия во все нематериальное. Дитя знойного итальянского солнца, Джемма более чем прекрасна.

Вот как Тургенев описывает ее встречу с Саниным: “В кондитерскую, с рассыпанными по обнаженным плечам темными кудрями, с протянутыми вперед обнаженными руками, порывисто вбежала девушка лет девятнадцати и, увидев Санина, тотчас бросилась к нему… и повлекла за собою. Не из нежелания повиноваться, а просто от избытка изумления Санин не тотчас же последовал за девушкой – и как бы уперся на месте: он в жизни не видывал подобной красавицы”. Марья Николаевна тоже хороша – настоящая степная дива, но не красотой берет она мужчин, а вернее – губит их. Едкий ум – философский склад ума, склад ума философа
-материалиста, способность подвергать все сомнению, пробовать на зуб, наслаждаться разумно и в то же время раблезиански жизнью. Чувство Санина к ней – это страсть, вернее, не страсть даже, а то, что можно назвать похотью, наваждением, мороком, что не длится долго и всегда заканчивается глубоким стыдом и раскаянием – это, собственно, и произошло с Дмитрием Павловичем Саниным в конце концов. “Вешние воды” можно назвать уходом Тургенева к своим повестям пятидесятых годов. Это возвращение к старым мотивам и идеям – может быть, желание подвести итоги жизни?

В “Внешних водах”, как и в “Асе”, и в “Первой любви”, да и в других произведениях Тургенева основные темы схожи. Это утраченное счастье, которое было так близко и так возможно, это горькое и бесплодное раскаяние героя, это противопоставление слабого мужчины сильной женщине, тема любовного рабства… Скорее всего, под пятой этого любовного рабства был и сам Иван Сергеевич – и это мучило его и дарило вдохновение… Многие биографические факты легли в основу этих трех повестей. “Ася”.

В 1842 году у Тургенева от крепостной крестьянки Авдотьи Ермолаевны родилась внебрачная дочь – Пелагея (Полина впоследствии). Долгое время девочка жила в имении Тургеневых, в Спасском. Положение ее было унизительно и жалко.

Мать Ивана Сергеевича сдала свою внучку на руки одной из крепостных прачек. Дворня называла злорадно Полю “барышней”. Маленькая Козетта таскала ведра с водой. В 1850 году Иван Сергеевич вывез свою дочь в Париж, к Полине Виардо, которая воспитывала затем маленькую Полю вместе со своими детьми.

То есть дочь Тургенева получила вполне приличное дворянское воспитание – словом, точь-в-точь история Аси, история ее странной жизни, сотканной из противоречий. С другой его повестью – “Первой любовью”, также связаны эпизоды из жизни писателя. В повести, говорил Тургенев, “я изобразил своего отца. Меня многие за это осуждали, а в особенности осуждали за то, что я этого никогда не скрывал.

Но я полагаю, что дурного в этом ничего нет. Скрывать мне нечего”. Правда, автор сознательно упростил конфликт, произошедший в их семье, ему хотелось написать повесть о переживаниях юного героя, полудетская влюбленность которого пришла в неразрешимое столкновение с драматизмом и жертвенностью взрослой любви.

Итак, с образом отца все ясно, а кто же послужил прототипом молодого героя, Володи? На этот вопрос Тургенев ответил: “Этот мальчик – ваш покорный слуга”. “- Как? И вы так влюблены были? – Был. – И с ножом бегали? – И с ножом бегал”. Зинаида, Зинаида…

Долгое время не было известно, кто послужил ее прототипом, трагедия в семье Тургеневых хорошо скрывалась. После тщательных изысканий литературоведа Ю. Чернова выяснилось, что в своей повести “Первая любовь” автор рассказал о молодой поэтессе Екатерине Шаховской. Это она была той бесстрашной и нежной девушкой, которая чувство любви поставила выше всех условностей света.

Они с матерью действительно снимали дачу возле Нескучного. Встреча с отцом Тургенева… Дальнейшая судьба Екатерины Львовны Шаховской рассказана автором почти с документальной точностью.

В сентябре 1835 года, то есть через год после смерти С. Н. Тургенева (отца), она вышла замуж за некоего Владимирова и переехала с мужем в Петербург. Умерла, как указано в некрологе, через “9 месяцев и 11 дней” после свадьбы. Самое поразительное, что на Волковом кладбище, в Петербурге, неподалеку от места последнего упокоения Тургенева, находилась могила Е. Л. Владимировой, в девичестве княжны Шаховской. На памятнике эпитафия:

Мой друг, как ужасно, как сладко любить!

Весь мир так прекрасен, как лик совершенства.

Кому принадлежат эти пронзительные слова, послужившие последним приветом, – неизвестно… Одно ясно – перечитывая повесть, думаешь, что все-таки не удалось Тургеневу изобразить “кокетку по природе”. Зинаида Засекина воспринимается сейчас читателем как натура чистая, ищущая и страстная, одержимая святой неудовлетворенностью, способная на дерзкое самоотречение и на протест.

Тургеневская девушка… А что же сам герой? Мимо него нельзя пройти, он интересен не менее героини. Господин Н. Н., Володя, Дмитрий Санин.

Все они вспоминают свое прошлое, они больны им, ибо ничего нельзя противопоставить прекрасным, мятежным юношеским порывам, ибо нет ничего лучше первой любви и первых надежд, радужных планов и грандиозных обещаний…

К прошедшим временам лечу воспоминаньем…

О дней моих весна, как быстро скрылась ты,

С твоим блаженством и страданьем, –

Это строки Жуковского из элегии “Вечер”. Главный герой в трех этих повестях – не устроитель своей судьбы. Скорее – разрушитель. Любовь в представлении Тургенева – это стихия, она не подвластна человеку, заставить ее служить своему счастью человек не может.

Не сказанное вовремя слово превращает уже почти совсем счастливого человека (“Ася”) в одинокого бессемейного бобыля. В “Первой любви” Володя еще менее виновен в своем несчастии. И вообще, в сложившейся ситуации никто не виноват – это силы судьбы, путь рождающегося чувства неведом. Сложнее с Дмитрием Павловичем Саниным.

Это какая-то квинтэссенция необъяснимого, и лишь приемами искусства, словами Тургенева можно определить, что же все-таки произошло. Чистые, высокие, платонические силы любви вступают в противоборство с устремлениями низменными, животно-чувственными, причем автор показывает, что и чувственность может быть прекрасной и опасной – она может увлечь человека в пропасть. Сила искусства – прямая помощница и пособница силы любви, потому что искусство неизменно стремится заглянуть “куда-то, куда не следует заглядывать человеку”. Все это с наибольшей силой отразилось в “Вешних водах”, которые автобиографичны уже тем, что писались Тургеневым в конце жизни, в Англии, когда обдумывалось и оценивалось все прошлое.

Тургенев чутко слушал жизнь. Он умел видеть ее. Он умел чувствовать.

И поэтому так гармонично то, что он написал.

Дворянских гнезд заветные аллеи.

Забытый сад.

Полузаросший пруд.

Как хорошо, как все знакомо тут!

Сирень, и резеда, и эпомеи,

И георгины гордые цветут.

Затмилась ночь.

Чуть слышен листьев ропот.

За рощей чуть горит луны эмаль.

И в сердце молодом встает печаль.

И слышен чей-то странный, грустный шепот,

Кому-то в этот час чего-то жаль…

(К. Бальмонт. “Памяти И. С. Тургенева”)