Коробочка и Чичиков
Коробочка, к которой случайно занесло Чичикова,- полная противоположность маниловской мечтательности, парению в голубой пустоте. Это одна из тех “небольших помещиц, которые плачутся на неурожаи, убытки и держат голову несколько набок, а между тем набирают понемногу деньжонок в пестрядевые мешочки, размещенные по ящикам комодов. В один мешочек отбирают все целковики, в другой полтиннички, в третий четвертачки, хоть с виду и кажется, будто бы в комоде ничего нет, кроме белья, да ночных кофточек, да нитяных моточков, да распоротого салопа…”.
Но нет! “Под верхним ящиком находится нижний, основное пространство которого занято кипами бумаг”. Вот тут-то и скрывается еще
“Дубиноголовая” Коробочка не так уж примитивна и проста, как это сперва может показаться. Исследователь “Мертвых душ” В. В. Федоров называет ее “союзником автора против подлеца-приобретателя Чичикова”. Почему? Задумаемся: что именно не принимает в авантюре Чичикова Коробочка?
Главный аргумент героя в диалоге с нею – полная непригодность покойников в хозяйстве – не имеет для Коробочки доказательной силы. “Уж это, точно, правда. Уж совсем ни на что не нужно; да ведь меня только и останавливает, что ведь они уже мертвые”.
Коробочка сохраняет взгляд на мир как на нечто целостное, пусть и на самом примитивном уровне. Поэтому ей представляется, что форма оказывает обратное действие на содержание, и отсюда (из вполне здорового чувства целого) – нелепое ее предположение, что Чичиков будет выкапывать купленных им мертвецов из земли. На победоносном пути Чичикова к богатству, основанному на фикции, на использовании отчужденной от содержания формы (“ревизская сказка”), встает примитивное сознание “дубинноголовой” Коробочки, в котором форма и содержание сохраняют свое единство. И Чичиков не может преодолеть пассивного сопротивления этого сознания.
Не случайно на стене у Коробочки между картин, где были изображены птицы, висел портрет Кутузова!
Но самое интересное в том, что такое же сопротивление противоестественному отчуждению формы от содержания почувствует в своей душе и Чичиков, когда он начнет приводить в порядок купчие крепости на “мертвых душ”. Вдруг эти души оживут и воскреснут в его воображении со своими яркими характерами, со своей индивидуальной судьбой!
Изображая характеры помещиков, Гоголь часто прибегает к обобщениям, завершающим портреты этих героев. Манилова он сравнивает со слишком “умным министром”. А о Коробочке говорит: “Впрочем, Чичиков напрасно сердился: иной и почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка”. Да и “точно ли Коробочка стоит так низко на бесконечной лестнице человеческого существования?
Точно ли так велика пропасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома…”?
Обобщения, ведущие к вершинам русского общества, придают характерам гоголевских помещиков всероссийское, общенациональное звучание. Перед нами не частные лица, не герои романа или повести, а персонажи поэмы, типы национального масштаба.