Значение творчества Шекспира для литературы
Гений Шекспира развился и расцвел в климате эпохи, когда совершался исторический переворот в жизни народов Европы. Порыв к освобождению из пут средневековья, раздвижение горизонтов земли и границ человеческой мысли, рождение нового идеала прекрасного в жизни и искусстве – все это отразилось и художественно воплотилось в искусстве Шекспира. Дарование его созревало в пору больших надежд, в ту пору, когда пробуждалось и крепло национальное самосознание английского народа.
Но мечты и надежды гуманистов столкнулись с трагическими контрастами
Трагедия Шекспира ставит коренные вопросы своего века и, утверждая гуманистический идеал, поднимается до общечеловеческого звучания. Шекспир творил не для кучки избранных. Он черпал вдохновение в жизни народа, в его истории, в его преданиях, сказках, балладах.
Народный характер театра Шекспира определил облик его драмы, ее язык, ее дыхание и поступь, ее величавое своеобразие. В творчестве Шекспира искусство
Книжно-литературная стихия, изощренная поэтическая речь сочетается в его драмах с народным говором. Стих свободно чередуется с прозой.
Кипящее, рвущееся через край изобилие проявляется во всем строе мыслей и образов Шекспира. Его драма как бы стремится впитать в себя и передать людям всю полноту жизни и вместе с тем вобрать и претворить литературный опыт предшественников и современников. Здесь и виртуозное мастерство чеканного сонета, и буйная живописность площадного зрелища.
Здесь и богатырский размах, который, казалось бы, по плечу лишь исполину-коллективу, и невиданное богатство мельчайших деталей, подмеченных острым глазом художника. Здесь и опыт античного театра, и поэзия старинных средневековых легенд.
Народная драма Шекспира еще не ограничена правилами и предписаниями, которым подчинятся следующие поколения писателей. Действие может охватывать целую человеческую жизнь и свободно переноситься из одного места в другое. Трагическое непринужденно сочетается с комическим. Шутовская песенка может прозвучать в сцене, полной напряженной скорби, не нарушив художественного целого.
Контрасты жизни усиливают ощущение ее полноты и подлинности. В жизненную реальность шекспировской драмы иногда вторгается фантастическое (призрак в “Гамлете”, ведьмы в “Макбете”). В правдивую историю человеческой судьбы могут вплестись сказочные мотивы (“Король Лир”).
В ходе действия свободно допускается случайность (“Ромео и Джульетта”).
Но и фантастика, и сказка, и чудесные совпадения: все служит главному – выявлению правды жизненных конфликтов и человеческих характеров. Шекспир вместе со своей эпохой как бы стремится заново открыть мир и человека. Вступая на не исследованные еще земли реалистического искусства, он заглядывает в глубины человеческих душ и сам дивится своим открытиям. В противоположность персонажам средневековых мистерий и моралитэ, воплощавшим тот или иной порок или добродетель, в отличие от схематических героев предшествующих исторических драм герои Шекспира наделены разнообразными страстями, помыслами, желаниями.
Типическое и общечеловеческое выступают в них через индивидуальное. Искусство изображать людей во всей сложности их внутренней жизни и в их реальных связях с миром – искусство реалистическое, хотя реализм Шекспира и отличается от реализма последующих эпох.
Герои Шекспира живут и действуют в реальной обстановке, но лишь в исторических хрониках драматург стремится к точному изображению нравов и обычаев определенной эпохи; в трагедиях задачи его значительно шире. Сюжеты древних преданий в “Гамлете”, “Короле Лире”, “Макбете”, сохраняя колорит седой старины, наполняются звучанием, красками, приметами современности. В них встают вопросы, волновавшие человека Возрождения.
В них как бы запечатлевается связь времен: образы прошлого, наполняясь соками настоящего, обращаются к будущему.
В том же 1616 г., что и Шекспир, умер в Испании его великий современник, автор “Дон Кихота” Сервантес. Другие поколения писателей и мыслителей шли на смену титанам эпохи Возрождения. Изменялся характер культурного движения, перемещались его центры в Европе.
Законодательницей литературных вкусов в XVII в. сделалась абсолютистская Франция, одна из могущественнейших европейских держав того времени. Теоретики искусства эпохи абсолютизма установили строгие “правила” для всех литературных жанров. И драмы Шекспира не соответствовали этим правилам.
Широкие и вольные, они выходили из рамок литературного “этикета”, Законодатели вкуса считали Шекспира “необузданным дикарем”, а драмы его – “чудовищными”. Лишь во второй половине XVIII в. начала возрождаться и расти слава Шекспира в Европе. К его творчеству обращались те, кто стремился раздвинуть пределы литературной вселенной, найти более высокую меру красоты, завоевать новые высоты в искусстве человековедения.
К его творчеству обращались воинствующие гуманисты, смелые мыслители.
В Германии наследие Шекспира привлекло Лессинга и молодого Гете, вступивших в борьбу за создание большой национальной литературы и искавших высоких образцов.
Во Франции творениями Шекспира заинтересовался Вольтер. Поборника разума, ясности, логики пугали “бездны и неровности” английского драматурга. Взявшись за перевод “Гамлета”, Вольтер пересказал французам трагедию Шекспира на свой лад. Так же поступил с “Гамлетом” и русский драматург XVIII в. Александр Сумароков: он представил русским зрителям не шекспировского, а своего “Гамлета”.
В 20-е годы XIX в. поколение писателей Запада, призванное к жизни эпохой буржуазных революций, вступило в решительный бой с защитниками “старого литературного режима”. И на своих знаменах молодые романтики и реалисты написали имя Шекспира.
Они противопоставляли народную драматургию Шекспира салонным худосочным драмам, завладевшим европейскими сценами. У Шекспира учились Стендаль, Гюго и Бальзак. Шекспир помогал им совершать литературную революцию, закладывать основы искусства, отвечающего духу нового времени.
В эти же годы в далеком селе Михайловском просиживал долгие зимние вечера над томиком Шекспира ссыльный поэт Александр Пушкин. “Мудрено отнять у Шекспира в его “Отелло”, “Гамлете”, “Мера за меру” и проч. достоинства большой народности”,- писал Пушкин. “Я твердо уверен, что нашему театру приличны народные законы драмы Шекспировой, а не придворный обычай трагедий Расиновых”,- читаем мы в набросках его предисловия к “Борису Годунову”.
“Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой-то страсти и такого-то порока, но существа живые, исполненные многих страстей и многих пороков,- писал Пушкин,- обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и многосторонние характеры. У Мольера Скупой скуп, и только. У Шекспира Шейлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен”.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...