Значение поэмы “Демон” как поэтически-обобщенного свидетельства эпохи

Рабство и свобода – один из главных антиномий поэмы Лермонтова и русской действительности 30-х годов. Трагический исход борьбы Демона был необыкновенно созвучен эпохе несбывшихся, обманутых надежд. “Бедный! Больной, несчастный век!” – восклицал в одном из своих писем 1836 г. Н. В. Станкевич.

Но здесь же молодой философ писал о том, что усиленная работа мысли в недрах общества “восстанавливает убеждения и обещает возрождение”. Мотив возрождения, надежды на него при всей безысходности и трагичности положения прямо перекликается

с содержанием лермонтовской поэмы.

Значение “Демона” как поэтически-обобщенного свидетельства эпохи становится особенно наглядным при сопоставлении его социально-исторического подтекста с духовной эволюцией на рубеже 30-40-х годов Белинского. Творчество поэта способствовало преодолению духовного кризиса, переживавшегося великим критиком в 1837-1840 годах. Освобождение Белинского от уз “примирения”, реабилитация им отрицания и активной борьбы протекали не только под влиянием Лермонтова.

Но творчеству Лермонтова и особенно

его Демону в этом процессе принадлежало одно из первых мест. В начале 1842 г, критик писал Боткину о своем понимании “Демона”: “…содержание, добытое со дна глубочайшей и могущественнейшей натуры, исполинский взмах, демонский полет – с небом гордая вражда – все это заставляет думать, что мы лишились в Лермонтове поэта, который по содержанию шагнул бы дальше Пушкина” (XII, 84-85). По мнению критика, Демон “отрицает для утверждения, разрушает для созидания…

Это Демон движения, вечного обновления…” (VII, 555).

Лермонтовский Демон – это и внутренне противоречивое конкретно-личностное сознание; и художественное воплощение трагических исканий современников поэта, их обретений и потерь; и символико-философское отражение глубинной сущности человеческого духа, человеческого рода в процессе его бесконечного и трудного познания мира с. целью его пересоздания и “очеловечивания”. Не случайно существующий “божий мир”, правда сущего не просто отрицается лермонтовским героем, а служит для него и предметом “жадного познанья” как нечто непреложно и объективно существующее. Еще более объективен в рассмотрении правд героя и противостоящего ему мироздания автор поэмы, чья правда не совпадает целиком ни с правдой существующего мира, ни с правдой Демона. Для автора поэмы “вечный ропот человека”, воплощенный в образе Демона, его бунтарское противостояние “внечеловечной” гармонии “божьего мира” – равноправное слагаемое становящегося нового миропорядка, отличного от существующего.

Однако при этом автор не сливается целиком со своим романтическим героем-индивидуалистом, с его безграничным своеволием. В столкновении правд героя и мира изменению подлежит не только мир, но и герой. Мир, универсум должен стать более человечным, человек – более мирообъемлющим.

Отсюда усиление в романтизме “Демона” не только субъективного, но и объективного начала, что придает ему новое качественное своеобразие.

Контрапунктное столкновение в “Демоне” взаимоисключающих и взаимосвязанных правд, полисемантичность образа главного героя послужили главной причиной множества полярно расходящихся интерпретаций этого выдающегося произведения русской и мировой литературы не только в критике и литературоведении, но и при переводах поэмы на язык других видов искусств. Наибольшую известность получили посвященные “Демону” картины и иллюстрации к поэме М. А. Врубеля, одноименная опера А. Г. Рубинштейна, симфония Э. Ф. Направника.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

Значение поэмы “Демон” как поэтически-обобщенного свидетельства эпохи