Жанровые особенности повестей в романе М. Ю. Лермонтова “Герой нашего времени”

1. Особенности композиции романа.
2. Черты различных жанров.
3. Цель совмещения жанров.
Композиция романа “Герой нашего времени” М. Ю. Лермонтова достаточно сложна: события подаются не в хронологической последовательности, а по мере того, как автор узнает что-то новое о жизни своего героя. Источники этих сведений различны: это и рассказ Максима Максимыча, и личные наблюдения автора и, наконец, записки Печорина. Обстановка, в которой ведется повествование, также различна: Максим Максимыч рассказывает о Печорине своему случайному

спутнику, наблюдения автора являются своего рода путевыми впечатлениями, дневниковые записи Печорина изначально не предназначались для чтения посторонними лицами.

Множественность рассказчиков и способов повествования о событиях жизни героя, естественным образом повлекла необходимость использования элементов различных прозаических жанров.

Каждая из пяти глав романа представляет собой относительно законченное произведение – повесть. Уже в первой главе “Бэла” мы обнаружим черты сразу нескольких прозаических жанров. Та часть повествования, которая ведется от лица автора, в значительной

степени характеризуется чертами путевого очерка. Пейзажные зарисовки, беглое описание нравов народов Кавказа, с представителями которых встречаются в пути автор и Максим Максимыч, само знакомство двух офицеров-попутчиков – все это яркие признаки путевого очерка.

Автор поэтично описывает окружающий ландшафт, которым он имел возможность любоваться достаточно долго, учитывая небольшую скорость продвижения: “Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко золотая бахрома снегов, а внизу Арагва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею”.
Романтический пейзаж оттеняет реалистичное изображение бедной жилища: “…широкая сакля, которой крыша опиралась на два закопченные столба, была полна народа. Посередине трещал огонек, разложенный на земле, и дым, выталкиваемый обратно ветром из отверстия в крыше, расстилался вокруг такой густой пеленою, что я долго не мог осмотреться; у огня сидели две старухи, множество детей и один худощавый грузин, все в лохмотьях”.

Таким образом, в путевом очерке присутствуют и черты романа-описания нравов. Но внутри путевого очерка содержится рассказ Максима Максимыча, который имеет ярко выраженные черты бивуачного рассказа. Этот рассказ не ведется плавно и непрерывно, так как Максим Максимыч и его собеседник путешествуют, то и рассказ временно прерывается, а затем возобновляется: “…теперь вы мне доскажете вашу историю про Бэлу; я уверен, что этим не кончилось”.

В то же время рассказ Максима Максимыча имеет черты кавказской новеллы – здесь есть и описание нравов местного населения, и любовная история, и упоминание о войне русских с чеченцами.

Черты романа – описания нравов – характеризуют как повесть “Бэла”, так и весь роман “Герой нашего времени” в целом. Речь идет и о нравах жителей Кавказа, но главным образом, конечно, о нравах светского общества, представителем которого является Печорин.
В следующей главе-повести “Максим Максимыч” снова обнаруживаются черты нескольких жанров. Повествование ведется от лица автора, чьи дорожные впечатления, соответственно, составляют основу путевого очерка. В характеристике, которую автор дает Печорину, ярко проступают черты описания нравов: Лермонтов не просто описывает внешность героя и его встречу с Максимом Максимычем, но знакомит читателя с собственными выводами относительно некоторых личностных особенностей героя, а также наглядно показывает его в процессе общения с другим человеком.
В главе “Тамань” повествование ведется от лица Печорина. Примечательно, что здесь, как и в первых двух повестях, путевые впечатления играют весьма заметную роль. Однако “Тамань” имеет признаки и другого жанра – авантюрного романа или романтической повести о разбойниках.

Волею случая герой вынужден остановиться на квартире, где он то и дело сталкивается со странным поведением хозяев. Таинственный разговор слепого и дочери хозяйки, подслушанный Печориным на берегу моря, необычные выходки и внешняя привлекательность девушки, приглашающей офицера на ночную прогулку в лодке – все это создает атмосферу приключения, заставляет напряженно следить за развитием сюжета. То, что любовник хозяйской дочери оказывается контрабандистом, также усиливает авантюрный колорит повести; истории из жизни разбойников нередко использовались писателями-романтиками.

В главе-повести “Княжна Мери”, в которой рассказ также ведется от лица самого героя романа, объединены черты дневника, светской повести, авантюрного романа и описания нравов. Личный, исповедальный характер этой повести проявляется в многочисленных раздумьях героя, анализирующего мотивы собственных поступков. Дневниковая форма повествования позволяет передать не только хронологическую последовательность событий, но и последовательность сменяющих друг друга мыс-лей и переживаний героя: “Перечитываю последнюю страницу: смешно!

Я думал умереть; это было невозможно: я еще не осушил чаши страданий и теперь чувствую, что мне еще долго жить”.
Как и полагается в авантюрном романе, в повести “Княжна Мери” возникает причудливая любовная коллизия, в которой, впрочем, не такое уж больше место отводится любви как таковой. Грушницкий пытается привлечь внимание Мери, но быстро надоедает ей и злится на Печорина, который без труда завоевал любовь девушки. Попутно развивается линия давней привязанности Печорина и Веры. Кульминационным моментом повести является дуэль между Печориным и Грушницким: авантюра закручена таким образом, что внешне кажется, будто причиной дуэли является Мери, но не она и не Вера, а подспудная неприязнь героев, которая наконец нашла выход.

Несмотря на то что Печорин и Грушницкий какое-то время поддерживали иллюзию дружбы, мотив этой неприязни проскальзывает уже при первом упоминании о Грушницком: таким образом автор акцентирует внимание на конфликте, пока тот существовал лишь в виде неопределенной перспективы.
Как и во всех главах романа, в “Княжне Мери” сильно нравоописательное начало; не только характер Печорина, но и характеры других персонажей описаны с психологической убедительностью. Печорин делает и смелые обобщения, например, когда рассуждает о нравах женщин, приводит замечания относительно воззрений представителей светского общества: “Грушницкий, как тень, следует за княжной везде; их разговоры бесконечны: когда же он ей наскучит?.. Мать не обращает на это внимания, потому что он не жених. Вот логика матерей!”

Наконец, в последней главе-повести “Фаталист” снова сочетаются черты нескольких жанров: авантюры, нравоописания, бивуачного рассказа и, пожалуй, философской притчи, ведь вопрос о предопределении так и остается открытым, хотя как будто имеются все доказательства его существования.

Но для чего Лермонтов использовал в своем романе элементы различных прозаических жанров? Вероятно, это связано с неоднозначностью, сложностью характера героя: словно в мозаичной картине, в его душе соединяется в причудливом узоре темное и светлое, рассудительность и авантюрность, скука и жажда деятельности, эгоизм высшей степени и страстное стремление быть любимым… Использование в романе элементов различных жанров позволяет добиться именно такой мозаичной картины, отражающей особенности души героя.