Замысел романа о жизни русского помещика или жизненная программа Нехлюдова

Переход от “военной” тематики к “мирной” (вернее – возвращение к ней) основного русла исканий Толстого не меняет. В радикальной перестройке замысла “Романа русского помещика” (1852-1856) – от стремления наметить путь преобразования русской крепостной деревни усилиями “доброго помещика” к дискредитации самой возможности такого пути – сказался несомненно нравственный опыт Толстого, обретенный в период Севастопольской обороны.

Замысел романа о жизни русского помещика трансформируется в описание четырех визитов

Нехлюдова, его четырех диалогов со своими крепостными, и получает заглавие “Утро помещика” (1856). Ретроспективно эти визиты и диалоги воспринимаются самим героем гак “тяжелые впечатления нынешнего утра.

Жизненная программа Нехлюдова (как он формулировал ее за год до описанного утра) – “заботиться о счастии семисот человек”, “действовать на этот простой, восприимчивый, неиспорченный класс народа, избавить его от бедности, дать довольство, передать им образование исправить их пороки. порожденные невежеством и суеверием, развить их нравственность, заставить полюбить добро”. Эта программа

утверждает героя как личность – прежде всего в его собственных глазах. Однако вслед за приведенным размышлением Нехлюдова следует вскользь сделанное замечание о “несчастном мужике, по справедливости не заслуживающем помощи”.

Для автора и читателя оно важно как свидетельство будущей неизбежной катастрофы.

Утверждение равенства внутреннего мира человека из народа и его “образованного и цивилизованного” господина явилось, как известно, основной темой таких “летописцев” народной жизни, как Григорович (“Деревня”. “Антон Горемыка”) и Тургенев (“Записки охотника”). Толстой в “Утре помещика” следует дальше: им раскрывается социальное своеобразие крестьянского строя мыслей и чувств, коренящееся в их трудовой природе.

Мужик для Нехлюдова – во власти зла существующего общественного устройства. Творение добра для героя – освобождение крестьян от этой власти. Сопровождается оно всегда двойной потребностью – стремлением сделать благодеяние и желанием получить за него благодарность: “Если б я видел успех в своем предприятии; если б я видел благодарность…”

Мир Устремлений “доброго помещика” и мужика сопоставляются по линии этической: задача Нехлюдова (с требованием нравственной оплаты) и ежедневная трудовая жизнь народа, не доверяющею барину. При всей человеческой равноценности и Чурис, и Юхванка-Мудреный, и Давыдка Белый, и Дутловы – ровны, спокойны и непроницаемы. И каждый из четырех визитов и диалогов заставляют героя краснеть, заминаться, испытывать “злобу”, “досаду”, “безнадежное чувство”, “злобное чувство личности на мужика за разрушение его планов”. “Не то”, “не так” – этими словами заключает Нехлюдов каждый из своих визитов.

Поставленная героем перед самим собою задача оказалась невыполнимой.

Вторжение в сознание героя темы народа, несмотря на всю умозрительность и утопичность ее решения Нехлюдовым, выделяет его в духовном отношении из социально родственной ему общности людей, свидетельствует о безусловном творческом начале его личности.

Мир “рабства”, в котором автобиографический герой Толстого терпит поражение, пытаясь вступить в духовный контакт с народом, заменяется мирок “свободы” (“Казаки”, 1852-1863). Однако и в этих обстоятельствах социальный бартер восприятия героя пародом не устраняется. Для жителей станицы Оленин – из мира “фальши”.

Введенный же в повесть мотив “войны” делает мучительные попытки героя пробиться к другим еще более сложными.

Если в военных рассказах на первом плане был патриотический подвиг, сопоставление человеческой сущности и ее объективной реализации в условиях боя, то в “Казаках” анализ Толстого направлен на исследование психологического импульса, приводящего к убийству вне целей необходимой самозащиты. Охотничий инстинкт уничтожения неприятеля (абрека, чеченца) делает Лукашку героем для всех жителей станицы (в том числе и Марьяны), но осуждается дядей Ерошкой, жизненный опыт и человеческая мудрость которого несут понимание возможности и необходимости человеческого единения.

Стремление Оленина понять мир казаков и слиться с ним порою сталкивается с невозможностью принять этот мир в каких-то очень существенных его проявлениях. Это отнюдь не снимает желания Оленина, но не позволяет думать, подобно герою “Утра помещика”, что все, что он “делал”, – “но то”. Итог явно сопоставлен с финалом “Утра помещика” и противопоставлен ему.

Еще в 1854 г., вспоминая свое пребывание на Кавказе, Толстой писал: “…хорош этот край дикой, в котором так странно и поэтически соединяются две самые противоположные вещи – война и свобода”. Оленин, познавая этот край, именует разные сюжеты планов будущего “рецептами счастья”. Введенный таким образом в сознание героя элемент самоиронии говорит о более глубоком восприятии Олениным самого себя и жизни в целом по сравнению с Нехлюдовым.

Окончание работы над “Казаками” совпадает с созданием повести “Поликушка” (1863), где “мир рабства” становится главной темой толстовского исследования. Сопоставление крепостной забитости мужика и потенциала возможностей народного сознания обретает в этой повести трагическое звучание. Поликушка – человек “добрый, слабый и виноватый”, “доморощенный” коновал, гордящийся “своим дневным трудом”, отец, малочисленного и любящего семейства, почитаемый женой как “первый человек в свете”.

Но в восприятии других – существо “незначительное и запятнанное”, неоднократно уличенное в воровстве и всегда подозреваемое в возможности повторить его. Порученное дело – доставка крупной суммы денег – воспринимается Поликушкой как возможность восстановить свое человеческое достоинство и в собственных глазах, и в глазах других. Двухдневная дорога – путь за деньгами и возвращение назад – шаг за шагом исследуется Толстым с точки зрения человеческого самоопределения героя.

Потеря денег и тщетные поиски их осознаются героем как окончательное крушение надежды стать человеком. Самоубийство Поликушки предстает в художественной системе повести как суд над властью социального зла.