“Я себя убил…” (по роману Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание”)

Одни говорят, что этот человек – великий христианин. Другие помнят, что он был революционером, участвовал в заговоре петрашевцев. Этот человек с такой тяжелой судьбой, такой бедный, загнанный, страшно работавший, этот гений, у которого не было денег на еду, – он жил за границей на плохом чае, а в России умолял одного из издателей, чтобы ему дали 15 рублей авансом.

Имя этого гения – Федор Михайлович Достоевский.

Теперь, когда открываешь самый известный и наиболее значительный роман Ф. М. Достоевского – “Преступление и наказание”

– становится понятным, что его мог написать только человек, сам познавший ужас крайней нищеты, прошедший сквозь тюрьму и каторгу.

Итак, с самых первых страниц романа его главный герой – бывший студент Петербургского университета Родион Раскольников – одержим идеей, допускающей “кровь по совести”. Раскольников долго размышляет над историей и видит, что прогресс осуществляется всегда за счет кого-то. Опустившись на дно жизни, не имея даже средств для продолжения учебы в университете, Родион задумал ценой “крови по совести”, убийства совершенно бесполезной с точки зрения здравого смысла

старухи-процентщицы и с помощью ее денег обеспечить себе безбедное существование, возможность закончить университет и получить престижную работу.

Родион делит людей на две категории. К первой – “тварям дрожащим”, принимающим безропотно любой порядок вещей – он относит старуху. Ко вторым, “сильным мира сего”, которым ничто не стоит нарушить любые моральные нормы, он относит не только Наполеона, но и себя.

А значит, он имеет право и убить.

Казалось бы, мечта Раскольникова исполнилась: старуха мертва, богатство в его руках, живи и радуйся, но герой наш не знает, что ему делать. Вообще, с какой целью он убил? Родион признается Сонечке Мармеладовой: “Я просто убил; для себя убил, для себя одного!”

Жизнь ставила героев романа в такие тупики, когда, с точки зрения Раскольникова, безнравственным становится самое неукоснительное соблюдение нравственности. Любимая сестра Раскольникова Дуня готова выйти замуж не по любви за циничного дельца Лужина, с тем чтобы помочь брату закончить университет. Не пойди Сонечка Мармеладова на панель – умерли бы с голоду ее домочадцы.

Но преступление Раскольникова – не выход из тупика, ведь, совершив убийство, он поставил себя в противоестественное отношение к окружающим людям. Он вынужден постоянно лгать себе и другим, это опустошает его душу. Преступлением Раскольников отрезал себя от людей, он убил себя.

Раскольникова постоянно тянет к людям, а те не понимают его, принимают за сумасшедшего. И только Сонечка Мармеладова оказалась способна сопереживать ему: “Он вдруг поднял голову и пристально поглядел на нее, но он встретил на себе беспокойный и до муки заботливый взгляд ее; тут была любовь; ненависть его исчезла, как призрак”.

Достоевский показывает, как Соню и Раскольникова возрождает к жизни любовь. Именно желание примкнуть к людям толкнуло Раскольникова к Соне. Тоска по человеку заставляет Раскольникова принять от Сонечки “простонародный крестик”. В своем бунте герой преступен перед законами, живущими в народе в виде изначальных основ христианской нравственности.

Судить Раскольникова по совести может только Сонечка Мармеладова. Это суд любовью, состраданием. С образом Сонечки, на мой взгляд, связана идея Достоевского о том, что мир спасет братское единение между людьми во имя Христово, и основу этого единения нужно искать не в обществе “сильных мира сего”, а в глубинах народной России.

Доказательство тому – эпилог романа. Соня и Раскольников, убив себя морально, сумели через любовь возродиться к жизни. Стоит радоваться за писателя, который донес до нас смысл преступления и наказания.

Имя этого писателя до сих пор носится над миром. Он – один из самых читаемых за рубежом русских классиков. Старый мир, о котором так мастерски писал Достоевский, к сожалению, проявляется вновь.

И сегодня в нем есть слезы бедняков, детей, женщин. И покуда они, к сожалению, будут, Достоевский будет читаем. Такова правда жизни.