“Я К ВАМ ПИШУ…” (письмо Татьяны и письмо Онегина)

Письма Татьяны и Онегина резко выделя-
ются из общего текста пушкинского романа
в стихах, помогают лучше понять героев, и да-
же сам автор выделяет эти два письма: вни-
мательный читатель сразу заметит, что они
отличаются от строго организованной “онегин-
ской строфы”, здесь – иной стих.
Письмо Татьяны к Онегину… Его писала
юная уездная барышня (как известно, по-
французски), вероятно, переступая через се-
рьезные нравственные запреты, сама пугаясь
неожиданной силы своих чувств:
Я к вам пишу –

чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать…
Уже в этих строках – вся Татьяна. Гор-
дость, ее понятие о приличиях страдают от-
того, что ей приходится первой признаваться
в любви мужчине. В глубине души Татьяна
наверняка была уверена во взаимности. Она
предполагает, что могла бы быть счастлива
с другим, и в этом предположении есть доля
столь несвойственного ей кокетства; но тут
же стремительность чувств в ней берет верх:
“Другой!.. Нет, никому на свете не отдала бы
сердца я…”. Резкий, внезапный переход на
“ты” – как бы случайный, неосознанный.
Почему?.. Татьяна здесь и в последующих
строках предельно открыта, абсолютно от-
кровенна. Она рассказывает о своих чувст-
вах, ничего не скрывая, честно и прямо:
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Так вот что искала она в Онегине!.. Пони-
мание. Онегин с его светской пресыщенностью
казался ей, юной деревенской девочке, челове-
ком необыкновенным – а значит, способным
ее понять. Но Татьяна сама осознает ужас сво-
его поступка, безнравственного в глазах света
(но не в ее собственных!), и пишет:
Кончаю! Страшно перечесть…
Стыдом и страхом замираю…
Но мне порукой ваша честь,
И смело ей себя вверяю…
Какая сила и простота в этих словах!..
И вновь – переход на “вы”… Опомнилась,
спохватилась, пожалела о собственной смелой
искренности (“страшно перечесть”), но – ни
единого слова не исправила. Вот она – Тать-
яна Ларина, героиня романа.
Онегин не таков. Кстати, не надо забывать,
что Онегин в начале романа и в конце его –
это разные люди. Письмо пишет “второй”
Онегин, изменившийся за время странствий,
вновь способный любить. Как и Татьяна, он
переступает через неписаные законы обще-
ственной нравственности – пишет любовное
письмо замужней даме:
Предвижу все: вас оскорбит
Печальной тайны объясненъе.
Какое горькое презренье
Ваш гордый ^взгляд изобразит!..
Здесь не стремительный юный порыв Та-
тьяны, а глубокое чувство зрелого человека.
Понимая, что он может повредить репутации
Татьяны, Онегин ни в коей мере не ставит ее
под удар, ничего не просит:
Нет, поминутно видеть вас,
Повсюду следовать за вами,
Улыбку уст, движенье глаз
Ловить влюбленными глазами…
Вот и все, о большем он не смеет сказать.
Теперь это совсем другой человек. Прежний
Онегин – тот самый, что дал такую строгую
отповедь Татьяне в парке, – не смог бы пол-
ностью подчиниться такому чувству, не смог
бы так любить:
И, зарыдав, у ваших ног
Излить мольбы, признанья, пени,
Все, все, что выразить бы мог,
А между тем притворным хладом
Вооружать и речь и взор…
Онегин не может (и не смеет, и не имеет
права!) выразить иначе свою любовь. Он вы-
нужден притворяться. И в итоге герой при-
знает себя побежденным:
Но так и быть: я сам себе
Противиться не в силах боле;
Все решено: я в вашей воле
И предаюсь моей судьбе.
Заметим, что здесь – почти дословное
повторение письма Татьяны: “Все решено: я
в вашей воле”, – пишет Онегин, а она: “Те-
перь, я знаю, в вашей воле…”. Быть “в чужой
воле”, зависеть от кого-то – и счастье и не-
счастье одновременно. Пушкин любит своих
героев, но не жалеет их: они должны пройти
сложный и тернистый путь нравственного
совершенствования, и два письма, таких
близких по смыслу и таких разных по его
выражению, – этапы этого сложного пути.