Художественные особенности “кавказских” поэм Лермонтова
Возвращаясь к поэмам 1830-1833 гг., к их художественным особенностям, мы наблюдаем, как стремление Лермонтова отразить реальные впечатления, полученные им на Кавказе, вносит изменения и в композиционно-стилистическую форму романтической поэмы. В построении ранних поэм Лермонтова с достаточной последовательностью соблюдены принципы романтической композиции: выделение наиболее напряженных и эффектных эпизодов, перестановки и пропуски отдельных сюжетных звеньев, драматизированная форма изложения и другие средства, выражающие характерную
Аналогичные изменения происходят и в стиле поэм. Ранние поэмы стилистически мало отличаются от юношеской лирики Лермонтова. Во многом представляя собой патетическую исповедь, они соответственно оформлены и стилистически. Показательны, например, эпитеты, которые и здесь, в эпическом жанре, носят субъективно-эмоциональный
В период работы Лермонтова над “кавказскими” поэмами в его стиле начинает складываться новая система эпитетов – предметных (“прозрачная лазурь”, “лиловые облака”, “мшистая скала”, “краснобокая лисица” и т. д.). Изменения происходят и в области поэтической лексики, семантики, что найдет дальнейшее развитие в последних романтических поэмах Лермонтова. В творческом сознании юного поэта возникли два образа, которые [стали его спутниками на всем идейно-художественном пути и нашли совершенное воплощение в последних романтических поэмах: “Мцыри” (1839) и “Демон” (1829-1841). Образы, раскрытые в этих поэмах, не случайно прошли через весь творческий путь Лермонтова и знаменательно завершают развитие романтизма в его творчестве.
С ними связаны едва ли не все романтические образы Лермонтова.
Первый вариант “Демона” Лермонтов набрасывает пятнадцатилетним мальчиком, в 1829 г. С тех пор он неоднократно возвращается к этой поэме, создавая ее различные редакции, в которых обстановка действия и детали сюжета меняются, но образ главного героя сохраняет свои основные черты.
В литературоведении были попытки связать “Демона” с традицией произведений о духе зла, богато представленной в мировой литературе (“Каин” и “Небо и земля” Байрона, “Любовь ангелов” Мура, “Элоа” де Виньи). Но даже компаративистские изыскания приводили исследователей к выводу о глубокой оригинальности русского поэта. Понимание тесной связи лермонтовского творчества, в том числе и романтического, с современной поэту русской действительностью и с национальными традициями русской литературы, что является руководящим принципом для советского лермонтоведения, позволило по-новому поставить вопрос об образе Демона, как и о романтической поэзии Лермонтова вообще.
Если русская романтическая поэма, как она сложилась в творчестве Пушкина и поэтов-декабристов, явилась национально-самостоятельным литературным жанром, то “Демон” Лермонтова – своеобразный итог развития этого жанра в его “пушкинском” варианте. Тот образ романтического героя, который впервые был обрисован Пушкиным в “Кавказском пленнике” и “Цыганах”, нашел законченное развитие в “Демоне”.
Поэт использовал в поэме, с одной стороны, библейскую легенду о духе зла, свергнутом с неба за свой бунт против верховной божественной власти, а с другой – фольклор кавказских народов. Это придает сюжету “Демона” иносказательный характер. Но под фантастикой сюжета здесь скрывается глубокий психологический, философский, социальный смысл. В лермонтовской поэме современники почувствовали огромную силу отрицания старого мира, всего отживающего феодально-авторитарного миропонимания (“с небом гордая вражда” – см. письмо Белинского В. П. Боткину от 17 марта 1842 г.).
И они не ошиблись. Если протест против условий, подавляющих человеческую личность, составлял пафос романтического утверждения личности, то в “Демоне” это выражено с предельной глубиной и силой; лермонтовский герой справедливо осудил “ничтожную землю”,
Где нет ни истинного счастья, Ни долговечной красоты, Где преступленья лишь да казни, Где страсти мелкой только жить; Где не умеют без боязни Ни ненавидеть, ни любить.
Гордое утверждение личности, противопоставленной отрицаемому миропорядку, звучит в словах Демона: “Я царь познанья и свободы”. На этой почве у Демона складывается то отношение к действительности, которое поэт определяет выразительными строками:
И все, что пред собой он видел, Он презирал иль ненавидел.
Но Лермонтов показал, что нельзя остановиться на презрении и ненависти. Став на путь абсолютного отрицания, Демон отверг и положительные идеалы. По его собственным словам, он “все благо-родное бесславил и все прекрасное хулил”. Это и привело Демона к тому мучительному состоянию внутренней опустошенности, бесплодности, бесперспективности, к одиночеству, в котором мы застаем его в начале поэмы. “Святыня” любви, добра и красоты, которую Демон “вновь постигнул” под впечатлением прекрасного, открывшегося ему в Тамаре,- это идеал достойной человека прекрасной, свободной жизни.
Завязка сюжета и состоит в том, что Демон остро ощутил пленительность высокого идеала и всем своим существом устремился к нему. В этом смысл той попытки “возрождения” Демона, о которой в поэме рассказывается в условных библейско-фольклорных образах.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...