Хуан Рамон Хименес (Juan Ramon Jimenez, 1881-1958)
Хуан Рамон Хименес (Juan Ramon Jimenez, 1881 – 1958) родился в небольшом андалузском городке Могере. Сюда же он неизменно возвращался из столицы и недолгих путешествий по Франции. Жизнь его небогата событиями, но полна напряженного, непрерывного поэтического труда.
За полвека творческой деятельности он опубликовал более двадцати стихотворных сборников, множество прозаических произведений и литературно-критических трудов.
К тому же свою работу над стихами он называл “творчеством в развитии”: многие произведения он переделывал десятки
Хименесу не было и 16 лет, когда в журналах появились его первые стихи, а в 1900 г., приехав в Мадрид, он привез рукопись двух поэтических сборников, вышедших в том же году под названиями “Души фиалки” (Almas de violeta) и “Кувшинки” (Ninfeas). Уже эти стихотворения, еще юношески незрелые, свидетельствовали о его интересе к модернистской поэзии Латинской Америки, а после появления в печати сборников “Стихи” (Rimas, 1902), “Печальные арии” (Arias tristes, 1903), “Далекие сады” (Jardines lejanos, 1904), “Чистые элегии” (Elegias puras, 1908) и других он был единодушно провозглашен крупнейшим испанским поэтом-модернистом. Да
В поисках Истины-Красоты молодой поэт вовсе не отрекался от окружающего мира. Прав был Асорин, когда писал в 1913 г.: “Приближение к реальной жизни – вот что определило великолепный расцвет нашей лирики и сделало возможным появление такого тонкого и изящного поэта, как Хуан Рамон Хименес”. Другое дело, что круг реальных явлений, к которым обращается поэт на первых порах, сравнительно узок: природа и любовь – чуть ли не единственные темы его стихов.
Субъективизм – одна из важнейших особенностей ранней поэзии Хименеса.
После наивной и по-юношески безыскусной поэзии ранних сборников приходит пора, когда поэт, жадно впитывая чувственную красоту, облекает ее во все более многоцветные образы и мелодические строки. Необычайная музыкальность стихов – одна из важнейших особенностей поэзии Хименеса этого периода; “музыка слов, стиха, идей”, как выразился Анхель Вальбуэна Прат,- “музыкальность более внутренняя, чем внешняя”, и потому отлично сочетавшаяся с импрессионистским пристрастием к цветовым впечатлениям. В некоторых книгах эти качества даже излишне акцентированы. Так, например, о сборнике “Весенние баллады” Хименес позднее сам писал: “Эти баллады несколько поверхностны – в них больше музыки губ, чем музыки души”.
Но в лучших стихотворениях этого периода на первый план выступает именно “музыка души”, поиски редкой в окружающем мире, но тем более дорогой поэту гармонии его поэтического мироощущения с реальностью. Не случайно Хименес всегда решительно опровергал критиков, утверждавших, что он искал прибежища от земных бурь в “башне из слоновой кости”. К моменту, когда его поэзия обрела черты законченности, зрелости, Хименес сформулировал девиз своего творчества: “Etica estetica”.
Своеобразие этого девиза в том, что каждое слово, его составляющее, может быть и прилагательным, и существительным, определением и определяемым. Но как ни расшифровывать его – “этическая эстетика” или “эстетическая этика”, в любом случае он предполагает выход за пред^.:ы прекрасной формы, серьезное и уважительное отношение к жизни, источнику поэзии и, следовательно, “музыки души”. Подтверждением этого стала, например, прозаическая книга “Платеро и я” (Platero у уо, 1914), недаром носящая подзаголовок “Андалузская элегия”.
Это необыкновенно поэтический рассказ о “друге” Хуана Рамона Хименеса ослике Платеро, а заодно и повествование о родном крае, о простых людях и’ маленьких событиях маленького городка Андалузии.
Точно так же и в зрелых стихах Хименеса за богатством красок и звуков таится редкий дар заинтересованного наблюдателя, обнаруживающего в самых простых и знакомых всем явлениях внешнего мира неожиданные связи, неведомые грани. Сам Хуан Рамон Хименес позднее подчеркивал, однако, что все эти произведения первого периода были лишь прелюдией к “истинной” поэзии. Уже “Духовные сонеты” (Sonetos espirituales, стихи 1914- 1915 гг., опубликованы в 1917 г.) представляют новый период творчества Хименеса, к которому относятся книги “Дневник поэта-молодожена” (Diario de un poeta recien casado, стихи 1916 г., опубликованы в 1917 г.; позднее сборник выходил под названием “Дневник поэта и моря” – Diario del poeta у del mar), “Вечности”, “Камень и небо” (Piedra у cielo, стихи 1917 – 1918 гг., опубликованы в 1919 г.), “Красота” (Belleza, стихи 1917-1923 гг., опубликованы в 1923 г.) и др.
Основной смысл поворота в своем творчестве поэт определил как поиски “чистой поэтической сущности”. В предисловии к сборнику “Дневник поэта-молодожена” Хименес писал: “Надо не искать новые пути, не идти вперед, а углубляться; постоянное углубление все того же”. В поэзии следует максимально избегать описания внешнего мира, чувств, вообще описательности; надо стремиться к максимально простому, непосредственному и возможно более точному выражению мысли. “Под простым,- разъяснял поэт, – я разумею то, чего достигаю наименьшими ухищрениями, а под непосредственным – достигнутое без всякого усилия”.
Предельная простота, прозрачная ясность, безыскусность действительно прочно вошли в поэзию Хи-менеса с конца второго десятилетия. Стихи обретают предельную” лаконичность, афористичность; поэт почти полностью отказывается от точной рифмы, излюбленными формами, в которые отливается теперь его мысль, становятся народный романсовый стих, традиционные размеры классической испанской поэзии, представленные в “кансьонеро”. Однако поиски “чистой поэтической сущности” отнюдь не ограничиваются только формой. “Углубляться” значит для поэта “объяснить” эволюция поэзии Хименеса от наблюдения к прояснению сути и есть смысл перелома, обозначившегося в его творчестве.
Объяснить смысл явления поэт стремится, освободив его внутреннюю сущность от всего случайного, внешнего, наносного. Поэт восклицает:
Дай мне, разум, точное имя каждой вещи!
И пусть мое слово
Превратится в нее, сотворенную заново мной.
(Пер. А. Гелескула)
Как реализует эту программу Хименес, можно проследить на следующем примере. Еще в сборнике “Стихи”, в стихотворении “Ноктюрн” (Nocturno), описывая пустынный ночной сад, поэт говорил: “Деревья неподвижны, и так робок их покой, что, недвижимые, они кажутся более живыми, чем тогда, когда колышутся ветви”. Позднее, при переиздании стихотворения, Хименес заменил в общем случайное в этом контексте слово “робок” (medroso) на “человечен” (humano); строфа сразу приобрела гораздо более живое содержание.
Но и здесь дело идет лишь об уподоблении деревьев людям. Двадцать лет спустя Хименес пишет стихотворение “Деревья-люди” (Los arboles hombres). Лирический герой проникает в вечерний парк: “…деревом стал меж деревьев, и услышал их разговор”.
Настал рассвет, он двинулся к реке, но…
Я услышал их добрый шепот…
И не смог я предать деревья,
Что поверили вдруг в меня.
Знает полночная тишина,
Как я с ними беседовал допоздна.
(Пер. И. Горской)
Былое уподобление не просто разрослось в целое стихотворение, изменился его философский подтекст: для зрелого Хименеса нет границ между природой и человеком, между “живым” и “неживым”. Утверждение единства всего сущего – такова идейная доминанта поэзии Хименеса зрелого периода.
Наиболее полное воплощение эти идеи получили уже в стихах, написанных в последние десятилетия его жизни.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...