ВО ВЕСЬ ГОЛОС

ВО ВЕСЬ ГОЛОС

Первое вступление в поэму

Уважаемые

Товарищи потомки!

Роясь

В сегодняшнем

Окаменевшем г

Наших дней изучая потемки,

Вы,

Возможно,

Спросите и обо мне.

И, возможно, скажет

Ваш ученый,

Кроя эрудицией

Вопросов рой,

Что жил-де такой

Певец кипяченой

И ярый враг воды сырой.

Профессор,

Снимите очки-велосипед!

Я сам расскажу

О времени и о себе.

Я, ассенизатор

И водовоз, революцией

Мобилизованный и призванный,

Ушел на фронт

Из барских садоводств

Поэзии

Бабы капризной.

Засадила садик мило,

Дочка,

Дачка,

Водь

И гладь –

Сама садик я садила,

Сама буду поливать.

Кто стихами льет из лейки,

Кто кропит,

Набравши в рот –

Кудреватые Митрейки,

Мудреватые Кудрейки –

Кто их к черту разберет!

Нет на прорву карантина –

Мандолинят из-под стен:

“Тара-тина, тара-тина,

Т-эн-н…”

Неважная честь,

Чтоб из этаких роз

Мои изваяния высились

По скверам,

Где харкает туберкулез,

Где б… с хулиганом

Да сифилис.

И мне

Агитпроп

В зубах навяз,

И мне бы

Строчить

Романсы

Доходней оно

И прелестней.

Но я себя

Смирял,

Становясь

На горло

Собственной песне.

Слушайте,

Товарищи потомки,

Агитатора,

Горлана-главаря.

Заглуша

Поэзии потоки,

Я шагну

Через лирические томики,

Как живой

С живыми говоря.

Я к вам приду

В коммунистическое далеко

Не так,

Как песенно-есененный провитязь.

Мой стих дойдет

Через хребты веков

И через головы

Поэтов и правительств.

Мой стих дойдет,

Но он дойдет не так,-

Не как стрела

В амурно-лировой охоте,

Не как доходит

К нумизмату стершийся пятак

И не как свет умерших звезд доходит.

Мой стих

Трудом

Громаду лет прорвет

И явится

Весомо,

Грубо,

Зримо,

Как в наши дни

Вошел водопровод,

Сработанный

Еще рабами Рима.

В курганах книг,

Похоронивших стих,

Железки строк случайно обнаруживая,

Вы

С уважением

Ощупывайте их,

Как старое,

Но грозное оружие.

Я

Ухо

Словом

Не привык ласкать;

Ушку девическому

В завиточках волоска

С полупохабщины

Не разлететься тронуту.

Парадом развернув

Моих страниц войска,

Я прохожу

По строчечному фронту.

Стихи стоят

Свинцово-тяжело,

Готовые и к смерти,

И к бессмертной славе.

Поэмы замерли,

К жерлу прижав жерло

Нацеленных

Зияющих заглавий.

Оружия

Любимейшего

Род,

Готовая

Рвануться в гике,

Застыла

Кавалерия острот,

Поднявши рифм

Отточенные пики.

И все

Поверх зубов вооруженные войска,

Что двадцать лет в победах

Пролетали,

До самого

Последнего листка

Я отдаю тебе,

Планеты пролетарий!

Рабочего

Громады класса враг –

Он враг и мой,

Отъявленный и давний.

Велели нам

Идти

Под красный флаг

Года труда

И дни недоеданий.

Мы открывали

Маркса

Каждый том,

Как в доме

Собственном

Мы открываем ставни,

Но и без чтения

Мы разбирались в том,

В каком идти,

В каком сражаться стане.

Мы

Диалектику

Учили не по Гегелю.

Бряцанием боев

Она врывалась в стих,

Когда

Под пулями

От нас буржуи бегали,

Как мы

Когда-то

Бегали от них.

Пускай

За гениями

Безутешною вдовой

Плетется слава

В похоронном марше –

Умри, мой стих,

Умри, как рядовой,

Как безымянные

На штурмах мерли наши!

Мне наплевать

На бронзы многопудье,

Мне наплевать

На мраморную слизь.

Сочтемся славою –

Ведь мы свои же люди, –

Пускай нам

Общим памятником будет

Построенный в боях

Социализм.

Потомки,

Словарей проверьте поплавки:

Из Леты

Выплывут

Остатки слов таких,

Как “проституция”,

“туберкулез”,

“блокада”.

Для вас, которые

Здоровы и ловки,

Поэт

Вылизывал

Чахоткины плевки

Шершавым языком плаката.

С хвостом годов

Я становлюсь подобием

Чудовищ

Ископаемо-хвостатых.

Товарищ жизнь, давай

Быстрей протопаем,

Протопаем

По пятилетке дней остаток.

Мне

И рубля

Не накопили строчки,

Краснодеревщики

Не слали мебель на дом.

И кроме

Свежевымытой сорочки,

Скажу по совести,

Мне ничего не надо.

Явившись

В Це Ка Ка

Идущих

Светлых лет, н

Ад бандой

Поэтических

Рвачей и выжиг

Я подыму,

Как большевистский партбилет,

Все сто томов

Моих

Партийных книжек.