Украина в судьбе Адама Мицкевича

Около двух веков назад июльским утром возле Графской пристани в Севастополе со шлюпки высадилась небольшая группа людей, среди которых был двадцатишестилетний, статный, с буйной кудрявой шевелюрой, не очень великосветского вида юноша.

Его имя уже было известно польскому читателю как имя талантливого поэта, первая книга которого издана в далеко е. Вильне. Не по своей воле этот юноша покинул родные леса, озера, долины. Рожденный на хуторе близ небольшого городка Новогрудка, сын бедного провинциального адвоката Адам Мицкевич попал в странную

компанию, которая высадилась на Графской пристани потому что был изгнан с родины и загнан вплоть до Черного моря суровыми вихрями истории.

Ни шум одесских салонов, ни шум черноморских волн, ни зовы муэдзинов со шпилей крымских минаретов не могли приглушить внутреннего стремления Мицкевича услышать голос своего Отечества, голос угнетенной Польши, голос свободы. И это стремление было крепким. Оно жило в нем и тогда, когда он июльским утром сошел со шлюпки на Графскую пристань.

Кажется, это была его вторая поездка в Крым. Первая состоялась месяц назад – тогда вдвоем с Ржеуским они отправились на несколько

дней в Крым. Сам поэт о ней нигде не упоминает. А вот результатом этого, июльского, путешествия был блестящий ряд стихов – цикл из восемнадцати “Крымских сонетов” – настоящих шедевров мировой поэзии.

Окруженный сухим океаном степи, его красками, поэт вслушивается вдаль: “Я так напряг слух, что услышал бы в этой земле и зов с Литвы. – Вперед! Никто не зовет”. Душу поэта привлекала эта романтика гор, эта экзотика Востока, как манила она и вдохновляла Байрона, Гете, Пушкина.

Мицкевич, часто покидая компанию, верхом ездил по крутым горным дорогам от Севастополя до Алушты. В динамических ярких образах отразил он свой переезд через Байдары. Истомой восточной ночи окутано его стихотворение о Алуште ночью. В величавой гиперболизации возвышается Чатыр-Даг: “Там, где горные орлы не залетали никогда, Спит гром в колыбели из облаков, увитый в тумане, Там лишь заря надо мной поднималась.

То Чатыр-Даг”. Заря веры в свободу вела его сквозь Крым, сквозь мир, сквозь жизнь. Неугасимый блеск этой веры озарил и крымские сонеты Адама Мицкевича.

Не только красотой формы, красочностью, а свободолюбивым содержанием своих строк, своей преданностью думам о порабощенной отчизне привлекли они сразу после появления в свет внимание как польских, так и украинских писателей и читателей.

Эти сонеты внимательно читали, ими восхищались, несмотря на запреты цензуры. Так, сонет “Плавание” призывает двигаться вперед, восстанавливать жизнь, не останавливаться ни на минуту. Именно это произведение как нельзя лучше раскрывает сложный внутренний мир героя.

Он с радостью встречает шторм на море, потому что в нем звучит радость битвы. Ему кажется, будто он стал частичкой корабля и смог передать ему свою энергию. Бурное море, опасность, храбрость – все это символизирует свободу и непокорность. Буря не пугает пилигрима, образ которого напоминает самого поэта:

“И мой изобилует дух разгула стихий, Воображение распускает свой парус колесницы. У меня крик из груди, поднявшись над прахом… Как приятно!

Знаю, что значит быть птицей”.

Украинские поэты и писатели, такие, как Тарас Шевченко, Петр Гулак-Артемовский, Иван Франко, Леся Украинка, высоко ценили творчество Адама Мицкевича. Нам, украинцам приятно, что творчество польского поэта так тесно связано с Украиной, где он написал одни из лучших своих стихотворений. И сейчас, путешествуя по Крымскому побережью, вглядываясь в красоту Медведь-горы, в ее величие, приходят на ум строки из сонета Мицкевича, где описывается волшебная украинская природа.