Творчество Л. Н. Андреева 1890-1900-х годов

После “Баргамота и Гараськи” появились рассказы “Защита”, “Алеша-дура-чок”, “Из жизни штабс-капитана Каблукова”, “Ангелочек” и др. Все они созданы в жанре реалистического бытового рассказа и продолжают традиции реализма. Задачу писателя Андреев видел в том, чтобы показать “все, что есть горького и несправедливого на свете, рассказать о вечной, неумолкающей борьбе за жизнь, о стонах побежденных”.
Ряд произведений писатель завершает примиряющей, но редко счастливой развязкой (“Баргамот и Гараська”,

“Из жизни штабс-капитана Каблукова”), Появляются герои, одержимые мечтой о счастье, но мечты их иллюзорны и несбыточны (“Ангелочек”), Исследователи отмечали, что в ранних рассказах Андреева проявляется важная особенность мировоззрения – нравственный максимализм и этическая бескомпромиссность.
В эти годы писателя привлекают жанры “святочного” и “пасхального” рассказов: “Первый день Пасхи. Нечто весьма торжественное и умилительное, судя по рассказам, которые напечатаны сегодня в газете “Курьер”, – так же и по моему рассказу, в этой газете помещенному и носящему название “Праздник”. Людям бывает скучно и мерзко, но наступает Пасха (или Рождество), и они встречают добрую душу, после чего им становится весело. Так всегда бывает” (запись в дневнике от 9 апреля 1900 года).

Главные герои этих произведений переживают какое-то эмоциональное потрясение и становятся вдруг добрыми и жалостливыми. Однако такие “прозрения” не приводят к гармонии с миром. По Андрееву, человек любит праздники, чтобы “снять с себя позор двойственного лицемерного существования, во что бы то ни стало хочется быть обманутым” (“Когда мы, живые, едим поросенка”, 1900).
По художественной манере письма Андреев – экспрессионист. Он часто прибегает к гиперболизации, активно использует аллегорию и схематизацию. Любимые его жанры – дневники, записки, исповеди.

Для художественного мира писателя характерно отсутствие конкретного места и точного времени, наличие намеков и широких обобщений.
Исследованию “темных сторон души человека” посвящены многие произведения Андреева. Среди них – рассказ “Большой шлем” (1899).
Четыре человека играли в винт “лето и зиму, весну и осень” в течение нескольких лет, но ничего не знали друг о друге. Где-то шла жизнь, происходили события: “Дряхлый мир покорно нес тяжелое ярмо бесконечного существования и то краснел от крови, то обливался слезами, оглашая свой путь в пространстве стонами больных, голодных и обиженных”. Один из игроков скоропостижно умер прямо за карточным столом, и оказалось, что остальные не знали даже его адреса.

В “Большом шлеме” показан трагизм внутреннего одиночества и изолированности человека во внешне нормальном человеческом обществе.
В. Г. Короленко тонко заметил специфические особенности творчества Андреева – внимание “к человеческому духу в его искании своей связи с бесконечностью вообще и с бесконечной справедливостью в частности”. Исследователи творчества писателя отмечали, что, отходя от изображения конкретных картин реально-бытового плана, он дополнял их усилением символического звучания своих произведений, повышенной экспрессией и эмоциональной окрашенностью, проникновением в человеческую психику. “Кто я? Для благорожденных декадентов – презренный реалист; для наследственных реалистов – подозрительный символист”, – писал о себе Андреев в 1912 году. Он высоко ценил как своих учителей писателей-реалистов Чехова, Толстого, Достоевского.

Но новая эпоха требовала нового содержания и новых форм. Главным для Андреева были не социальные потрясения, а трагедия одиночества, усугубленная трагедией эпохи – утратой веры в Бога. В обезбоженном мире писатель искал разгадку смысла жизни в самой жизни и человеческом разуме.
Популярным писателем Л. Н. Андреев становится в начале 1900-х годов. Скиталец’ вспоминал: “Зимний сезон 1902/03 года в Москве отличался особенным обилием публичных вечеров с участием популярных писателей. Всюду в витринах были выставлены их портреты как отдельно каждого, так и группой, в полном составе “Среды”. Их имена и книги сделались “модными”, каждое новое произведение каждого из них встречалось публикой и критикой как событие.

В особенности гремели имена Горького и Андреева. Молодежь бесновалась, когда кто-нибудь из них появлялся на эстраде, их почти не слышно было с эстрады, но публика удовлетворялась лицезрением любимых писателей…”