Творчество И. А. Бунина в критике и литературоведении

Б. К. Зайцев: “…Из-под его пера выходят шедевры художественной прозы, в которых беспощадная правда изобразительности, внутренне напряженной, внешне бесстрастной, сочетается с недосягаемым совершенством формы. И тут надо отметить одно обстоятельство, весьма примечательное. Если в стихах Бунина… постепенно стирается грань между поэзией и прозой в том смысле, что поэзия в стихах Бунина приобретает все больше характер не внешне-зву-чальный, а смысловой, то в прозе Бунина начинает наблюдаться движение, так сказать, встречное: проза Бунина

все более и более обретает музыкальный характер, в каком-то совершенно особом смысле.

Нельзя сказать, чтобы проза Бунина приобрела какое бы то ни было внешнее сходство со стихами или музыкой – нет. Но в ней появляется свой собственный внутренний ритм и своя собственная чисто музыкальная логика. Не случайно и то, что Бунин именно с этого времени приобретает способность непогрешимой архитектурной композиции своих поэтических произведений – тот “дар построения, ритма и синтеза”, который проницательно отметил в Бунине французский писатель Рене Гиль – способность вообще редкую, а среди русских

писателей не встречающуюся”.
Ю. И. Айхенвалъд’: “На фоне русского модернизма поэзия Бунина выделяется как хорошее старое. Она продолжает вечную пушкинскую традицию и в своих чистых и строгих очертаниях дает образец благородства и простоты. Счастливо-старомодный и правоверный, автор не нуждается в “свободном стихе”; он чувствует себя привольно, ему не тесно во всех этих ямбах и хореях, которые нам отказало доброе старое время.

Он принял наследство. Он не заботится о новых формах, так как еще далеко не исчерпано прежнее, и для поэзии вовсе не ценны именно последние слова. И дорого в Бунине то, что он – только поэт. Он не теоретизирует, не причисляет себя сам ни к какой школе, нет у него теории словесности: он просто пишет прекрасные стихи.

И пишет их тогда, когда у него есть что сказать и когда сказать хочется.
За его стихотворениями чувствуется еще нечто другое, нечто большее: он сам.
Его строки – испытанного старинного чекана; его почерк – самый четкий в современной литературе; его рисунок – сжатый и сосредоточенный. Бунин черпает из невозмущенного кастальско-го ключа. И с внутренней и с внешней стороны его лучшие стихи как раз вовремя уклоняются от прозы (иногда он уклониться не успевает); скорее, он прозу делает поэтичной, скорее, он ее побеждает и претворяет в стихи, чем творит стихи, как нечто от нее отличное и особое.

У него стих как бы потерял свою самостоятельность, свою оторванность от обыденной речи, но через это не опошлился. Бунин часто ломает свою строку посредине, кончает предложение там, где не кончился стих; но зато в результате возникает нечто естественное и живое, и нерасторжимая цельность нашего слова не приносится в жертву версификации. Не в осуждение, а в большую похвалу ему надо сказать, что даже рифмованные стихи его производят впечатление белых: так не кичится он рифмою, хотя и владеет ею смело и своеобразно, – только не она центр красоты в его художестве”.
К. Г. Паустовский: “Срединная наша Россия предстает у Бунина в прелести серых деньков, покое полей, дождях и туманах, и норой – бледной лучезарности, в тлеющих широких закатах. Здесь уместно будет сказать, что у Бунина было редкое и безошибочное ощущение красок и освещения. Мир состоит из великого множества соединений красок и света.

И тот, кто легко и точно улавливает эти соединения, – счастливейший человек, особенно если он художник или писатель.
В этом смысле Бунин был очень счастливым писателем. С одинаковой зоркостью он видел все – и среднерусское лето, и пасмурную зиму, и “скудные, свинцовые, спокойные дни поздней осени”, и море, “которое из-за диких лесистых холмов вдруг глянуло на меня всей своей темной громадной пустыней”…
В области русского языка Бунин был мастером непревзойденным. Из необъятного числа русских слов он безошибочно выбирал для каждого своего рассказа слова наиболее живописные, наиболее сильные, связанные какой-то незримой и почти таинственной связью с повествованием и единственно для этого повествования необходимые”.
О. Н. Михайлов: “Своеобразие Бунина – архаиста и новатора, новореалиста – раскрывается в ех’о любовной лирике. Принадлежавшая своим эмоциональным строем XX веку, она трагедийна, в ней вызов и протест против несовершенства мира и самых его основ, тяжба с природою и вечностью в требовании идеального, бескомпромиссного чувства. Красота “мира стремится вперед”, она порождает любовь – страсть, совершающую прорыв в одиночестве и одновременно приближающую роковые силы смерти. В конечном счете любовь не спасает от одиночества.

Исчерпав “земные” возможности, она свергает героя в состояние спокойного отчаяния”.
Ю. Мальцева: “Рассказ “Господин из Сан-Франциско” многие критики считают самым совершенным из всех, написанных Буниным до революции. Действительно, техника письма достигает здесь виртуозного блеска. Выразительность деталей и точность языка поразительны.

Но чего не отметил никто из критиков – это абсолютного и необычного для Бунина отсутствия поэзии. От виртуозного блеска “Господина из Сан-Франциско” веет холодом ужаса”.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

Творчество И. А. Бунина в критике и литературоведении