Творчество Г. Фаллады (псевдоним Р. Дитцена, 1893-1947)

Г. Фаллада превосходно – опираясь на свой личный опыт – изучил все основные типичные этапы жизни и злоключений “маленького человека” в Берлине 1920-1930-х годов и с потрясающей правдивостью и искренностью рассказал о них в своих романах. Раннее знакомство с произведениями Достоевского обострило его интерес к сложным жизненным ситуациям и не легко поддающимся анализу “темным” побуждениям и страстям, в исследовании которых Г. Фалладе оказали помощь социальные и психологические открытия русского писателя.

В романе “Волк

среди волков” (1937) Фаллада рисует Берлин периода инфляции, Берлин 1923 года, отдельные характерные кадры жизни которого пропущены сквозь призму “Петербурга Достоевского”. Квартирная хозяйка, которой задолжал герой; ростовщик, которому он тщетно пытается отдать под заклад последние оставшиеся у него вещи; глухие берлинские переулки в дешевом квартале; лестница, ведущая на задний двор; ощущение все сгущающейся над головами героев опасности, с которой они пытаются безуспешно бороться, пока перед читателем “вдруг” не вырастает комическая фигура полицейского Губальке, придающего дальнейшему течению их судьбы неожиданный, своего рода “фантасмагорический” характер, – таковы отдельные детали этой картины, напоминающей романы Достоевского. Но наиболее красноречивое свидетельство того неизгладимого впечатления, которое навсегда сохранилось у Фаллады от чтения Достоевского, – проходящие через всю первую половину “Волка среди волков” сцены в игорном доме, с их зловещей, лихорадочной атмосферой.

Цепь сменяющихся переживаний героя Фаллады – Вольфганга Пагеля – за рулеткой, его стремление постигнуть скрытую “математику” игры, смены у героя приступов надежды и отчаянья, “благоразумной” расчетливости и азарта.

Что при решении социально-психологических задач, поставленных перед ним жизнью XX в., Фаллада опирался на психологические открытия Достоевского, ощутимо и в двух остро критических произведениях Фаллады, написанных в годы гитлеризма. В романе “Железный Густав” (1938) Фаллада рисует мрачную картину деградации и упадка семьи “последнего извозчика Берлина”, образ которого становится символом целой эпохи. Сам Густав Хакендель терпит поражение в борьбе с более сильными конкурентами и вынужден ликвидировать свою фирму, а воля его дочери Евы, выросшей в затхлой обстановке мещанской семьи, где приказание отца – единственный закон, оказывается порабощенной сутенером и вором Эугеном, тянущим ее на “дно”. Отношения Евы и Эугена (как и Виолетты и Фрица в “Волке среди волков”, где шантажирующий эту героиню Губерт – своего рода немецкий Смердяков, которому не достает, однако, клеймящей и обобщающей силы этого его прообраза) – психологический вариант той борьбы измельчавшего “аморального”, “хищного” и слабого характеров, многочисленные образцы которых дал Достоевский.

В посмертно опубликованном романе “Пьяница” (1944) Фаллада по примеру “Игрока” в форме исповеди героя рассказывает историю постепенного “падения” бывшего “респектабельного” дельца, неожиданно оказавшегося поставленным вне своей среды и впервые с трудом учащегося видеть людей и самого себя в новом свете. При этом психологическая незащищенность героя от ударов внешнего мира придает его облику то же своеобразное трогательное и комическое обаяние, какое свойственно “дядюшке”-князю или генералу Иволгину.

Новый, наиболее глубокий смысл идеи и символы, рожденные размышлениями над произведениями Достоевского, получают в последнем, лучшем романе Фаллады “Каждый умирает в одиночку” (1948). Фашистский полицейский комиссар Эшерих, играющий, как кошка с мышкой, с Энно Клуге, а затем ведущий его ночью по шатким и мокрым мосткам и сующий ему в руки пистолет, чтобы тот мог разыграть нужный Эшериху фарс “самоубийства” и тем самым помог ему “спрятать в воду” концы собственного преступления, предстает здесь как своеобразный новый вариант Петра Верховенского, “ликвидирующего” во имя осуществления своих “бесовских” планов Кириллова и Шатова. “Это… единственная истинная свобода, о которой может быть речь по отношению к нам, людям”, – так – почти словами Великого инквизитора – убеждает комиссар Клуге оставить бесполезные сопротивление и борьбу добровольно, приняв вместо них “покой и мир”, которые несет духовное и физическое уничтожение.56 Изломанный и одичавший подросток Куно-Дитер Боркхаузен, стоящий во главе банды таких же, как он, голодных и одичавших мальчишек, – типичный юноша из “случайного семейства”, юноша, в душе которого семена разрушительного нигилизма не смогли заглушить способности к духовному возрождению после победы над фашизмом. Кровавым преступлениям, которые принесли немецкому народу гитлеризм и его малодушные пособники, Фаллада противопоставляет в качестве укора и вместе с тем величественного вечного символа сопротивления злу фигуры Отто и Анны Квангель, – двух стариков, которые во имя верности голосу возмущенной Совести, опираясь только на самих себя и поддерживая друг друга, – вступают в неравную борьбу с фашизмом и выходят из нее моральными победителями.