Трагедия Степана Калашникова в поэме Лермонтова

В “Песне…” Лермонтов не избежал и некоторой идеализации старины. Совершенно ясно, что перед нами не реальная Россия XVI века и не достоверно изображенный быт, где царили в семье строгие и даже жестокие порядки. Идеализация старины связана с романтическими иллюзиями, но она с лихвой перекрывается той художественной истиной жизни, которая благодаря этой идеализации позволила Лермонтову выразить существенные стороны его эпохи. Так иногда ложная с точки зрения научной теории мысль приводит к большим поэтическим открытиям.

Ведь идея

превосходства родовых устоев над цивилизацией, по существу своему, глубоко реакционная. Но есть в ней такие черты, которые при определенном подходе обнаруживают свою неисчерпаемую истинность и могут служить точкой отсчета для познания жизни в верном направлении. Исходя из романтической иллюзии, из романтического представления о средневековой эпохе, Лермонтов пришел к выводам, которые художественно обогатили сознание современников.

Степан Калашников представляет собой особый тип героя. Его характеру свойственна цельность и непосредственность связи с народом. Он – хранитель народной психологии.

В этом смысле он близок к “естественному человеку”, но не тождествен ему, поскольку для “естественного человека” характерно непосредственное общение с природой.

Обусловленность характера героя средой, обстоятельствами его жизни, психологией и бытом народа в определенный исторический момент его бытия – все это выводит “Песню…” из круга романтических произведений обычного типа. И вместе с тем романтизм из “Песни…” не изымается. Само историческое время берется не в его социальной конкретности, хотя неразвитые намеки на подобную конкретность не исключены. Конкретность в “Песне…”- не социальная, а бытовая, психологическая.

Историческая среда существует, во-первых, как мыслимая антитеза современности, во-вторых, как некий поэтический вымысел, идеализирующий эпоху Грозного и общественно-бытовые отношения, между людьми, в-третьих, как психологический комплекс, вмещающий общенародные этические нормы и обусловливающий протест героя. Следовательно, зависимость героя от среды получает романтическую интерпретацию. Но проблемы, поставленные в “Песне…”, связаны и с просветительскими идеями. Степан Калашников ближе к подлинному представлению о человеке, нежели человек современного Лермонтову поколения.

Точно так же общенародные этические нормы, защищаемые им, принципиально расходятся с господствующими социальными нормами, лишь замутившими “детское” сознание народа. В этом отношении мысль о царской власти, распавшейся с народными идеалами и представшей чуждой народному сознанию, вносит существенный и важный штрих в “Песню…”. Ценность Калашникова подчеркивается его бытовым окружением, но главным образом общностью его психологии с народной психологией. “Естественный человек” у Лермонтова тоже обнаруживает цельность, но прежде всего с природой, а через нее – с духом народа. “Естественный человек” получает опору для развития внутренних потенций души благодаря непосредственному общению с природой (“Мцыри”), предметно закрепляющей “дух отцов”, который оживает в душе “естественного человека”.

Природа и народ оказываются двумя сферами.