Темы Стругацких: проблема нравственного выбора

Стругацкие поставили этот вопрос перед своими современниками, и когда! В середине 1979 года. В СССР смертная казнь присуждалась за многие деяния, в том числе за “валютные операции” и хищения государственной собствености.

До входа наших войск в Афганистан оставались считанные месяцы. Потихоньку реабилитировался палач Сталин. Нет, Стругацкие не создавали “рационалистическую программу” некой Утопии, в которой “целесообразность стала… высшим законом”, не отрицали “во имя рационально-фантастических планов прошлого и

настоящего истории”. Они выполняли традиционный долг русских писателей, “призывая милость”, как сказал Пушкин, восставая против дурной целесообразности, которая их окружала.

Стругацкие в обеих обсужденных выше повестях, и подняли планку очень высоко – именно на утопический, недостижимый сегодня уровень. Так они обозначили свою гражданскую позицию, свое отношение к морали общества тех времен.

В “Обитаемом острове” писатели изобразили мир одураченных людей, в головы которых непрерывно, круглые сутки посредством специального излучения, исходящего от огромной сети вышек, замаскированных

под противоракетную оборону, вбиваются восхищение властями, ненависть к инакомыслящим, ненависть к другим странам. Вбиваются отвратительные “внешние общественные идеалы”. Работа поставлена с дьявольским размахом и изощренностью.

Роман этот чудом проскочил в набор – а может, и не чудом, а благодаря несерьезному отношению властей к фантастике – но этот роман – СССР в своем самом откровенном облике: с идеологией, с врагами народа, с серетной службой. В “Обитаемом острове” снова появляется делегат в прошлое; в истории, но не в древнюю, как было в “Трудно быть богом”, а во время Стругацких.

Он вступает в борьбу уже не со “зверским насилием” как Антон-Румата, а с “дьявольским насилием”, со “злом и ложью” и уничтожает систему оболванивания людей. Очень важная деталь: он делает это, зная, что идет навстречу возможным опасным общественным последствиям, существует постсиндром – но идет, ВОПРЕКИ “расчетливому практицизму” и “рационалистическому культу знания”. Его ведут милосердие и жалость, те же самые милосердие и жалость.

Но есть у братьев Стругацких и другие картины – это картины Утопии. Стругацкие действительно делают для читателя реальной картину коммунизма. Это кажется удевительным после того, как идея строительства коммунизма послужила причиной огромных кровопролитий. “Коммунист” – сегодня имя нарицательное.

За что в России невзлюбили коммунизм? За то, что строить его взялись недалекие и нечистоплотные люди. Да и вообще за то, что его взялись строить.

Вечную мечту, древний, но вечно юный замок человечества на песке. Поставив перед собой неразрешимую в принципе (во всяком случае, на данном уровне развития цивилизации) задачу и направив на решение ее всю имеющуюся энергию, общество обескровило себя, довело до страшного кризиса. А если вспомнить, кто стоял у руля, какими методами и средствами все это делалось…

Сами люди внутренне тормозили переход к высшей форме общественной организации, тормозили своим собственным невежеством. Но в самом понятии “коммунизм” сконцентрировано все лучшее, что может представить себе человек: справедливость, доброта, изобилие, коллективизм, оптимизм.

Стругацкие полагают, что гуманность должна сочетаться с разумом, так же как “вера и мечта”. Жажду чуда и ожидание чуда обычно считают фундаментальной основой веры, религии – иррационального сознания вообще. Стругацкие (во всяком случае, в ранний период – “Полдень. XXII век”, “Далекая радуга” и пр.) – действительно “певцы коммунизма”.

Но не ленинского – тоталитарного, иначе бы не слыли они в свое время “антисоветчиками”. Своими же их считали чуть ли не все поголовно советские подростки. Судите сами: “Гадкие лебеди” с 1966 по 1987 год были под абсолютным запретом.

За чтение и хранение книги в издании одиозного “Посева” можно было поплатиться; читали ее единицы. В 1987 году ее дал рижский журнал “Даугава”, небольшими кусками во многих номерах, тиражем около 35000 экземпляров. Стругацкие коммунисты по убеждению, но видят коммунизм не сталинским или брежневским, не идеологическим; не “внешним” по отношению к человеку, а “внутренним” – свободным сообществом хорошо и умно воспитанных людей, доброжелательных, добропомощных.

Поэтому братьев годами не публиковали; поэтому “Улитка на склоне” едва проскочила в печать – двумя разрозненными выпусками – и сейчас же подверглась яростным атакам критиков (заступился только “Новый мир” 1968 года). Поэтому “Гадкие лебеди” оставались под запретом 20 лет, “Пикник на обочине” ждал книжной обложки 8 (или 10) лет и вышел вначале искалеченным редакторами, и снова был “закрыт” особым решением Госкомиздата… Больше 10 лет лежал “в столе” “Град обреченный”, “Обитаемый остров” искалечили при редактуре и так он живет до сей поры.

Этот печальный перечень можно было бы продолжить. социальная тема Социум, общество у Стругацких принимает свое идеальное обличие – оно едино и совершенно. Главными его фронтами являются деятели науки и деятели искусства (“Далекая Радуга”), причем искусство все ближе к проигрышу в споре с наукой, а наука все ближе к “самоубийству”. В основном же общество самоценно, каждый его член имеет свое место в нем в соответствии со своими способностями и потребностями, но материального разрганичения нет.

Обществом этим управляет так называемый Ученый Совет, в который входят видные деятели науки и педагоги, обществом у Стругацких руководят профессионалы.

Само же общество состоит из лирических героев Стругацких, людей, красивых по-чеховски (“Полдень. XXII век”). “Антисоциальность” Абалкина (“Жук в муравейнике”) уникальна, это едва ли не единственный герой у Стругацких, который бежит от “нормирующей тотальности” и опирается в своих поступках не на навязанные ему социальную роль, мораль и идеалы, а на собственное Я, которое не спровоцировано жизнью социума и никак с ней не связано. Это и привлекает читателя в нем, но антисоциальное поведение Абалкина угрожает рационально построенному обществу, поэтому Абалкин постоянно подвергается нормирующему воздействию со стороны различных социальных институтов. КОМКОН-2 является крайним звеном в этой цепочке, но отнюдь не единственным: очень большое значение, как и всегда у Стругацких, придается педагогическим учреждениям.

Например, эпизод с червяками: после проливного дождя Абалкин ходит по дорожкам интернатского парка, собирает червяков-выползков и возвращает их в траву. Он упивается властью над ними, дарует им жизнь, он для них царь и бог.

Что ж, учителя можно понять: его работа в том и заключается, чтобы обеспечить социализацию ребенка, “привязать” его к жизни в обществе, с ранних лет включить в круговорот общественной системы. Как известно, воспитание по Стругацким заключается в раскрытии у человека какого-нибудь таланта, выработке устойчивых интересов, которые должны прочно привязать его к жизни.

Большое значение Стругацкие придают профессии педагога: Мировой Совет состоит большей частью не из профессиональных политиков, а из врачей и педагогов. В конце концов антисоциальная личность (у Абалкина даже друзья отсутствовали, он большей степенью был привязан к природному окружению: червяки, белки и т. д. В некоторых ситуациях его поведение было не только антисоциально, но и аморально.) должна быть уничтоженой. Примечательно, что Стругацкие делают этого героя чужаком – зародышем с другой планеты. тема взаимодействия человека и природы Тема взаимодействия человека и природы и проблемы связанные с ней Стругацкими полностью раскрыта.

Начиная с традиционного для фантастики апокалипсиса в природе, ее уничтожения человеческим невежеством (некоторые главы “Обитаемого острова”). Через ее преобразования человеком, становление его не только царем, но и творцом и охранителем природы (“Полдень. XXII век”).

Через рушение человеческого самомнения насчет природы, запрет природы вмешиваться в ее дела (“Далекая Радуга”). К прогрессу в самой природе и продолжению эволюции человека (“Волны гасят ветер”). Но в любых ситуациях природное у Стругацких велико, природа сама является Богом и никому еще не удалось понять секрета жизни и жизненной энергии.

Несмотря на то, что то человек берет верх над природным, то природа над человеком, естественное начало, привязанность человека к природному, дитя к матери всегда подтверждает в человеке человечность.

Да, у Стругацких в обществе отвергается звериное, но не отвергается естественное. Не случайно каждый землянин у писателей называет Землю своей родной планетой, своим безопасным, родным домом. тема любви Тема любви у Стругацких очень скудна, то есть писатели о ней не распространяются. Можно найти лишь несколько небольших, но невыразимо ярких эпизодов.

Но на самом деле, вопрос любви – это вопрос, на который братья дали четкий и однозначный ответ.

Достаточно привести такую цитату из “Трудно быть богом”: “Ничего в ней особенного не было. Девочка как девочка, 18 лет, курносенькая… была она на удивление тиха и застенчива, и ничего в ней не было от горластых, пышных мещанок, которые очень ценились во всех сословиях. Не была она похожа и на томных придворных кпасавиц, слишко рано и на всю жизнь познающих, в чем смысл женской доли. Но любить она умела, как любят сейчас на Земле, – спокойно и без оглядки…”