Тема в литературе определение (О литературе)
Тема (от греч. thema – то, что положено в основу). Слова “тема” в “Словаре Академии Российской, по азбучному порядку расположенном” (Т. 6. СПб, 1822) – нет.
Но зато Пушкин в “Евгении Онегине” рифмует тему как совершенно привычное слово (гл. VIII. строфа 23): “Перед хозяйкой легкий вздор/ Сверкал без глупого жеманства,/ И прерывал его меж тем/ Разумный толк без пошлых тем…
“
Слово “тема” употребляют, вдумываясь всегда в его смысл, многие наши писатели. Некрасов (“Подражание Шиллеру”) призывает поэта, овладевающего
Пишет и современная критика о “владении темой и предметом”. Тема – слово привычное, но она может обмануть читателя, когда у писателя нет “владения” ею. Она может быть серьезна, она может требовать особого стиля, ей отвечающего, но бывают, по Пушкину, и “пошлые темы”, неразумные разговоры о них.
Тема – это, собственно,
Она обеспечивает произведению интерес читателя обилием жизненного материала (уже одно такое богатство позволяет заговорить об “энциклопедии русской жизни”, представленной в “Евгении Онегине”).
Тема, сам выбор которой есть нередко акт творчества и даже гражданской смелости (скажем, как жизнь “маленького человека” у Гоголя и Достоевского, обитателей “дна” у Горького), делает искусством то. что раньше считалось чуждым для изящной словесности. А с необычным героем приходят новый, свежий язык, новые конфликты, новые идеалы.
Как видно, тема в художественном произведении значит немало (возьмем хотя бы “Войну и мир”. Как емки эти два слова из заглавия романа!). Но почему же тему надо “покорять”?
Здесь бытового представления о теме, сколь это слово ни было бы издавна знакомо, уже недостаточно. Здесь надо знать слово как строгий термин в ряду других терминов.
Обратимся за некоторыми полезными сведениями к одному из наиболее “литературоведческих” произведений Пушкина – к “Египетским ночам”. Разговор здесь идет о тайнах поэтического вдохновения, и наряду с “рифмой”, “воплощением”, “импровизацией”, “эпиграммой”, “строфой” здесь не раз (а точнее десять раз!) упоминается тема. Каким же образом?
Заезжий итальянец-импровизатор получает заказ от поэта Чарского: “Вот вам тема: поэт сам избирает предметы своих песен; толпа не имеет права управлять его вдохновением”. И Чарский слышит: “…Таков поэт: как Аквилон,/ Что хочет, то и носит он -/ Орлу подобно он летает/ И, не спросясь ни у кого,/ Как Дездемона, избирает/ Кумир для сердца своего…”
Не чувствуется ли разница между темой как таковой, отвлеченно и сжато названной в заказе Чарского (“поэт… избирает предметы… толпа не имеет права управлять…”) и ее воплощением? То, что разница есть, показывают сами стихи, показывают яркие образы, мастерски находимые импровизатором.
Затем Чарский устраивает гостю вечер-концерт, и тот просит посетителей назначить несколько тем”, чтобы тут же развить любую из них в стихотворение. Из пяти тем выбирают жребием любовь Клеопатры, покупаемую ценой жизни. И сразу же льются звучные, мощные стихи.
Но только лишь прочитано блестящее вступление, как именно тут “Египетские ночи” Пушкина обрываются.
Размышления над малой и даже незавершенной миниатюрой помогают разобраться в самом существенном. Чтобы понять место темы в художественной литературе и место этого понятия среди других понятий и терминов, зададим себе один простейший вопрос: почему нам досадно, что мы не до конца прослушали импровизацию? Ведь тема нам известна!
Или почему мы сожалеем, что “Египетские ночи” – незавершенная вещь Пушкина?
Зная о чем заговорил импровизатор, зная тему, мы так и не узнаем, что хотел он об этом сказать. Чувствуя, что Чарский вступил с нищим чужеземцем в какие-то таинственно-братские отношения художника с художником (тема), мы так и не узнали, как эти отношения разовьются и каков их исход. Зная, что Пушкин был накануне блестящей поэмы “о Клеопатре” (тема), мы так и не прочитаем эту поэму до конца.
Эта разница между темой и ее решением крайне важна. Тема – значительная, но относительно пассивная сторона в творчестве. А вот проблема, поставленная на этой теме; а вот мастерство художественного воплощения – это те стороны творчества, в которых активность таланта сказывается наиболее наглядно.
И мы ждем вслед за темой еще и проблемности произведения, еще и мастерства художника в развитии темы, в разрешении проблем.
Тему для импровизации – подсказывает Пушкин в “Египетских ночах” – художнику мог предложить каждый: и “секретарь неаполитанского посольства”, и “два журналиста”, и др. Но только художник мог извлечь из темы скрытые в ней возможности для мысли; только талантливый поэт облекал свои мысли в прекрасные стихи.
Вот почему, кроме убедительной, значимой темы, писателю для художественного успеха нужно еще многое. Недостаточно пышных имен “Клеопатра”, царица “Тамара” – нужен еще и дар поэта-лирика, нравописателя, пейзажиста (как у Лермонтова в “Тамаре”). Недостаточно грандиозности событий 1812 г. (или экзотики Крымской либо Кавказской войн.
Черное море, “горцы” и т. п.) – нужна глубокая народность, философская глубина авторского мышления, чтобы из-под пера вышло не “Кавалерист-девица”, а “Война и мир” или “Хаджи-Мурат”. Недостаточно, если выражаться терминами, самой и одной только темой – нужен сюжет, нужен конфликт, нужен и стиль, отвечающий ей. Все это и означает, что такое “темой покорять”.