Иосиф Бродский — единственный писатель, который многие годы отмечал уникальное, ставшее переворотным в истории человечества событие — рождение Иисуса Христа — написанием стихотворения. Одно из них — «Замерзший кисельный берег» (декабрь 1985 года). На первый взгляд оно поражает обилием деталей и предметов, никак, казалось бы, не связанных между собой. Но именно эти фрагменты, соединяясь в мозаику, передают уникальную гамму мыслей и чувств автора.
Композиционно стихотворение делится на три части. В первой — предметный мир, окружающий поэта. Этот мир сужается: берег — город — куранты (внешняя сторона здания) — комната с абажуром (домашний уют). А дальше перед нами открывается собственный мир поэта, мир мыслей и чувств, где существует свое пространство.
Поэт пишет письмо другу. Лишь одно предложение говорит о величине пространства, которое разделяет друзей, которое так трудно преодолеть: «Я пишу тебе это с другой стороны земли…» Но сейчас Рождество, и можно мечтать и надеяться на чудо. Не случайно ведь упоминаются в начале произведения так знакомые нам с детства из русских сказок молочные реки и кисельные берега. И пространство, разделяющее нас с Богом, можно преодолеть в другом измерении, и встреча так реальна. «Вот тогда мы и свидимся», — уверенно заявляет автор.
Так когда же состоится эта встреча и где? И вот во второй части появляется центральный образ стихотворения, который не называется прямо Бродским, лишь местоимения, написанные с прописной буквы, указывают на Иисуса Христа.
…Скоро Ему две тыщи
лет. Осталось четырнадцать. Нынче уже среда,
завтра — четверг. Данную годовщину
нам, боюсь, отмечать, не добавляя льда,
избавляя следующую морщину
от ееной щеки; в просторечии — вместе с Ним.
Вот тогда мы и свидимся…
Обилие неполных предложений создает ощущение недосказанности, размышления вслух. Мотив одиночества здесь дополняется еще мотивом смерти. Теперь понятна цветовая гамма стихотворения, олицетворяющая белизну савана.
И хотя непосредственно на цвет указывает только одно слово «белизна», множество оттенков белого ассоциативно возникает в сознании при чтении слов «молоко», «ангелы», «официанты», «снежное», «лед». Белизна-смерть не статична, она размножается, растет в пространстве, занимая все более мысли поэта. Момент смерти в какой-то степени — избавление от одиночества. Она сулит встречу с друзьями, встречу с Ним, поэтому годовщину они справят как праздник, но, объятые вселенским холодом, уже не добавляя льда.
Ощущение холода передается и аллитерацией, повторением звуков, , , : «Замерзший кисе Л Ьный Б Ере Г. Прячущий в мо Л Оке отражения Г Оро Д. Позвякивают куранты. Комната с а Б Ажуром. Ан Г Е Л Ы в Д А Л Еке Г А Лд Ят».
С этого момента белый цвет уступает место черному космическому, который возникает в сознании ассоциативно со словами «звезда», «пианино» (сочетание белого и черного), «астрономия». Поэт в этот момент так погружен в свои размышления, что земные предметы для него уже не видимы, лишь отдаленные звуки еще доносятся до него: одни — реально оцениваемые им («ай-люли», народная песня, нарушающая снежный покой в душе поэта), другие — переосмысленные заново (ему кажется, что галдят не Дети, а ангелы, как высыпавшие официанты, готовые «обслужить» новую душу, попавшую к ним). Доносящиеся же из-за стены звуки пианино приобретают символическое звучание. Однообразный звук клавиш как бы выкликает имена, подтверждая простую истину единства людей и равенства перед Богом-творцом («одним пальцем разбуженное пианино»).
Рождение гармонии прослеживается и в ритме этих строк: «Как звезда — селянина, через стенку пройдя, слух бередит одним пальцем разбуженное пианино». Кто-то вглядывается в «начертание личных имен там, где нас нету: там, где сумма зависит от вычитанья». Земля и космос, умершие люди вычитаются из общего числа здесь, на земле, и прибавляются к общей сумме на небе.
В третьей части мы находим то измерение, где все желания исполняются, где люди равны и любимы, где свершаются самые долгожданные встречи.
Итак, как видим, в этом стихотворении глубокий философский смысл, каждое слово весомо и пронизано чувством. Оно неисчерпаемо, заставляет нас думать, чувствовать, размышлять. А это и есть настоящая поэзия.
И этот анализ — всего лишь попытка через слово найти разгадку тайны поэта, зашифрованной в рождественском стихотворении.
ТАЙНА ПОЭТА